Черное евангелие
Шрифт:
— Да нет же, нет! И из-за такой ерунды вы среди ночи поднимаете людей с постели? Безобразие!
— Но мы хотим…
— А мне наплевать на то, что вы хотите. Убирайтесь-ка подобру-поздорову, а то я на вас собак спущу!
И Ясуко спустила собак. Раздалось страшное рычание. Журналистов как ветром сдуло.
Она вернулась в дом. Отец Билье уже был в сутане.
— Ты что, уходишь?
— Да, — с раздражением ответил Билье. — И кажется, долго сюда не приду.
— Почему?
— Сама должна понимать.
— Боже мой!
— Все же решились на этот шаг. А эти нюхом все чуют… — Отец Билье возбужденно зашагал по комнате. — Но ничего, война так война! У нас есть крупные козыри.
14
Над городом повис дождь.
Изредка рассекая ночную темноту светом фар, проносились автомобили. С третьего этажа был хорошо виден черный мокрый асфальт и низкие крыши ближайших домов.
Ланкастер с сигаретой в зубах смотрел на улицу, приподняв край шторы. В комнате свет не горел — пусть думают, что его нет дома.
Он довольно долго стоял у окна. Улицу покрывал мрак, лишь один ресторан у перекрестка был освещен.
Перед входом в ресторан висели красные китайские фонарики, внутри помещения все ослепительно сияло. Видно было, как по залу движутся фигуры посетителей. У подъезда стояли четыре комфортабельные машины.
Однако внимание Ланкастера привлекал не ресторан. Внизу, на противоположной стороне, торчал на одном месте какой-то человек. Низенький крепыш, японец. Он был без зонтика и стоял под карнизом крыши, будто пережидая дождь. Проезжавшие мимо свободные такси не останавливал. Не похоже, что он кого-то ждал. Просто стоял на месте и время от времени посматривал вверх.
Ланкастер отошел от окна и сел в кресло. В квартире была полная тишина. Сюда не проникали никакие звуки. Ланкастер прислушался. Нет, па лестнице тоже тихо. Сигарета погасла, он положил ее в пепельницу и поднялся.
Он снова подошел к окну в угловой комнате и посмотрел вниз. На противоположной стороне находился антикварный магазин. В глубине витрины виднелась позолоченная ширма, а перед ней — старинные японские доспехи, кувшины, чучело сокола, китайские фарфоровые блюда.
Дождь не прекращался.
Перед этой витриной тоже торчал какой-то тип в поношенном дождевике. Он был худощав и на редкость высок для японца.
Глаза Ланкастера так и впились в него. По переулку машины проезжали чаще, и в быстро мелькавшем свете фар неподвижная фигура сыщика была хорошо видна. Он стоял здесь уже больше часа.
Ланкастер презрительно усмехнулся.
Отойдя от окна, он снова закурил, потом поднял телефонную трубку и набрал номер. Все это он проделал, не включая света.
В телефоне послышался чей-то голос. Ланкастер прикрыл трубку ладонью.
— Говорит Ланкастер, —
— Отца Билье сейчас нет.
— Когда он будет?
— Точно не знаю, но…
Когда прозвучало это «но», голос в трубке вдруг ослаб, провалился куда-то далеко-далеко.
Ланкастер настороженно замолчал.
— Алло, алло! Точно не знаю, но думаю, что часов в десять-одиннадцать он будет уже дома. Ему передать, что вы звонили?
Голос продолжал звучать откуда-то издалека, Ланкастер не отвечал. Он уставился в одну точку и, казалось, проверял свой слух.
— Алло, алло! — взывала трубка.
Ланкастер, ничего не сказав, повесил трубку. Некоторое время он не снимал руки с телефона.
Во время разговора голос куда-то пропадал.
Ланкастер смекнул, что это значит. До сих пор его, кажется, никогда не подслушивали. Он стал припоминать свои телефонные разговоры, которые вел в последнее время с отцом Мартини и отцом Билье. Да, припоминалось, раза два или три такое уже было. Значит, подслушивают уже давно.
Ланкастер поднялся со стула и снова подошел к окну. Тот, у антикварного, все еще не уходил. Засунув руки в карманы, он внимательно разглядывал витрину.
Вдруг па лестнице послышались голоса. Ланкастер, стиснув зубы, посмотрел на дверь. Раздались смех и женский голос. Говорили по-японски. Потом все стихло.
Он хрустнул пальцами. Чертовщина какая-то! Это же соседка-актриса вернулась со своими друзьями.
Ланкастер подошел к первому окну. Человека, стоявшего под карнизом, уже не было. Тогда он слегка приоткрыл дверь и прислушался. На площадке, кажется, никого нет. Он широко распахнул дверь, вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице вниз. На первом этаже находился небольшой уютный бар.
В баре сидели несколько японцев и одна европейская чета.
Ланкастер, оглядев бар, уселся перед стойкой.
— Добрый вечер, господин Ланкастер, — поклонился ему бармен. Коммерсант, живший на третьем этаже, считался здесь хорошим клиентом.
— Виски с содовой! — сказал Ланкастер.
— Сию минуту. Погода-то какая отвратительная! — сказал бармен, поглядев на улицу. По стеклянным дверям стекали струйки дождя.
Ланкастер пил виски не спеша, укрывшись от посторонних взглядов газетой.
— В такой дождь куда пойдешь? — продолжал бармен, очевидно желая занять клиента беседой.
Но Ланкастер не отвечал. Он медленно тянул свой напиток.
— Еще одно! — отрывисто бросил он бармену.
Получая второй бокал, Ланкастер чуть склонился к стойке и прошептал:
— Человек, который сидит там, в углу, ваш постоянный клиент?
Бармен обернулся, посмотрел и отрицательно покачал головой:
— Нет. Я его не знаю.
— Что, в первый раз появился?