Черное и Белое
Шрифт:
– Ваш дом, кажется? – прервав её он тяжело вздохнул.
– Да, а я и не заметила, что мы уже дошли, но меня радует, что в этот раз, заметили, Вы. Ну что же тогда до завтра! – с улыбкой произнесла она и свернула на небольшую тропинку, вдоль которой на протяжении всего пути росли благоуханные цветы, в сторону огромного белого дома, который был окружен со всех сторон цветущими деревьями и от этого весьма выделялся среди прочих.
– Прощайте. – произнёс почти себе под нос Маттиас и проводив взглядом свою собеседницу двинулся по направлению к своему дому. Он шёл еще медленнее чем обычно, почти волоча ноги по земле, он был не в настроении. Осадок от столь бессмысленной и
– Ученый, как Вы себя чувствуете? – робко, с легкой нотой сожаления спросила Мина.
– Хорошо, – сухо последовал ответ.
– Мы сегодня продолжим наше общение, как обычно после окончания собрания?
– Возможно, если меня сильно не задержат для обсуждения предстоящего события, – не меняя интонации и даже не посмотрев в сторону собеседницы продолжал он, – Вы же понимаете, какое грандиозное оно будет и что приготовлений еще слишком много. К тому же я еще не начал готовить свою речь. Я дам ответ чуть позже, а сейчас простите меня, но я слишком занят. – после этих слов Маттиас развернул очередной свиток и углубился в его изучение, всем видом давая понять, что более не готов вести беседу.
Собрание было долгое и как всегда весьма оживленное, но уже подходило к концу. Все спешно собирались и только двое особо никуда не торопились. Мина стояла на привычным для нее месте, облокотившись о колонну и внимательно смотрела в сторону Маттиаса. В отличие от других он не останавливаясь продолжал делать записи, то и дело открывая и закрывая очередную книгу.
– Мина, вы не собираетесь идти домой? Вас что-то задерживает?
– Я жду Маттиаса, знаете, Христофор нам с ним по пути.
Но не дав закончить он прервал её:
– Вы уверены?
– Простите?
– Вы же понимаете, Мина, о чем я? Ведь так? – немного раздосадованным голосом произнес он.
– Да понимаю, но не желаю принимать.
– Мы здесь все как одна семья и я переживаю за вас обоих. Маттиас, он не совсем такой как мы, то есть он совсем не такой как мы. Вы сейчас смотрите на светлое будущее всего античного мира, в этом мальчике и его потенциале скрыто еще столько всего. И если он будет отвлекаться на всякие мелочи, то сойдет со своего пути и потеряет свой ориентир.
– Простите меня конечно, Христофор, я безумно уважаю вас и благодарна за шанс, который вы мне дали. Но уверены ли вы, что тот путь, который все для него избрали верный? Я считаю, что каждый человек должен иметь право выбора и должен сделать его сам. Это право нам дано Богами! Не имея полной картины мира не познать его глубины даже на половину! Вот что я думаю.
– Всем будет только больно, и вам в первую очередь. Неужели вы мало пережили за свою столь юную жизнь? Не стоит открывать двери, которые давным-давно и крепко накрепко закрыты – это мой вам совет, Мина! – закончив он, тяжело дыша, направился к выходу тем самым дав понять всем присутствующим, что собрание окончено и все могут спокойно расходиться по домам.
Глаза девушки блеснули и наполнились слезами. В её голове одна за одной побежали картинки прошлого. Раздирая её сердце и крутя до боли неприятные воспоминания тем самым почти не давая дышать. Но
– Маттиас, я хочу, чтобы вы посмотрели на меня!
– Сейчас? – не отрывая взгляда уточнил он.
– Сейчас же!
От такого неожиданно резкого изменения интонации Маттиас поднял голову и пристально посмотрел в лицо девушки. Её губы дрожали, а на лбу виднелась испарина.
– С вами всё в порядке, Мина? Вам нездоровится?
– Мне нужно…нет… мне необходимо, чтобы сегодня вы проводили меня до дома! И именно сегодня я расскажу вам то, что не рассказывала никому до вас и вряд ли решусь рассказать. Но если вы мне сейчас откажете, найдя сотню причин для этого, то наше соглашение будет расторгнуто навсегда!
– Я… Я конечно же провожу вас! Это не обсуждается. – практически заикаясь от волнения и от столь неожиданно сложившейся ситуации произнес тот, на кого она смотрела как никогда прежде. Не отводя ни на секунды взгляда, тем самым и смущая, и заставляя чувствовать до сели неизведанное сопереживание и что-то еще, то что пока он объяснить себе не мог.
– Дайте мне не более пяти минут, чтобы я разложил книги по местам, и мы пойдём.
Спустя обещанное время они покидали зал собраний.
Почти половину привычного пути они прошли молча, не произнося ни слова и даже не смотря друг на друга.
– Вам лучше? – не решительно произнес Маттиас.
– Да, сейчас намного лучше. Знаете, Ученый так странно, когда я с вами, мне спокойно и уютно, словно я точно знаю, что теперь все будет хорошо…
– Ну вот, вам явно лучше Мина. Вы обратились ко мне в привычной для вас манере и могу сказать почти привычной для меня. Вы меня напугали там в зале собраний, я как будто увидел другого человека.
– Я знаю, точнее понимаю…Помните я рассказывала каким прекрасным и безоблачным было моё детство?
– Помню конечно, у меня прекрасная память плюс ещё я делаю заметки, вы же не забыли, что у меня к Вам научный интерес?
– Я помню, конечно помню…Поэтому я хочу продолжить начатый тогда рассказ…Вы не против?
– Ничуть. Продолжайте.
– Моя семья богата и имеет хорошие связи. Каждое поколение моей семьи участвовало в политической и экономической жизни нашего Полиса. Я думаю и это вы знаете…Мой отец продолжил это поколение взяв в жёны мою мать, которая так же являлась потомком знатной и влиятельной семьи. Вот так на свет появилась я. Я родилась здоровым и как говорила мама, прекрасным ребенком, наверное, так оно и было. Но после меня у моих родителей больше детей не было. Родители меня любили. Я была окружена теплом родительской опеки. Отец во мне души не чаял. Баловал, от чего мама очень часто сердилась на него, говоря, что из меня не вырастет ничего толкового. Моим воспитанием занимались прекрасные педагоги, к восьми годам я могла свободно говорить на нескольких языках, знала этикет и играла на арфе. В общем что и говорить росла я, не зная проблем и забот. Я с трепетом и теплотой в сердце вспоминаю это время… – сделав небольшую паузу она продолжила:
– Но после моего девятилетия всё изменилось. Торговая деятельность моего отца стала приносить огромные убытки, как выяснилось позже по вине его друга, которого он знал с самого детства. Мне до сих пор не верится, что он мог так поступить с нами. Ведь сколько себя помню в том возрасте мы всегда общались семьями. Как я и говорила ранее с его сыном мы были как брат с сестрой. В поездках и путешествиях, на всех праздниках и даже когда я сильно заболела, подхватив простуду лежа с сильным жаром, он не отходил от меня ни на минуту, не боясь подхватить тот же недуг.