Черное и белое
Шрифт:
— Ну как тебе понравилась Куба?
— Очень понравилось, — отвечаю я. — Я тебя обязательно туда свожу. Обещаю. Тебе тоже понравится. Голубое небо, лазурная вода и белый песок. Настоящий кайф. Обязательно съездим.
— А кубинки? — спрашивает она и, отодвинув занавеску, ныряет ко мне.
Ого… Струи тёплой воды барабанят и текут по её телу, вмиг покрывающемуся пупырышками.
— Что кубинки? — спрашиваю я следя за потоками воды, текущим по её груди. — Они существуют. Но красивее тебя никого нет.
— Ты искал
— Специально не искал но вывод сделал.
Я беру её за плечи и привлекаю к себе, но она успевает выставить руки и упирается мне в грудь.
— А разве, — поднимает она брови, — мужчины по своей природе не запрограммированы на измены?
— Программа — это что, инстинкт и дань звериным инстинктам, живущим в нас? А как же разум, воля и огонь Святого духа, делающий нас людьми?
— Нет-нет, ты мне ответь! — машет она мокрой головой.
— Ответить? — поднимаю я брови. — А какой был вопрос?
— Если бы тебе попалась кубинка, о которой ты бы подумал, что она красивее меня… ты бы смог с ней?
— Что?
— Ну… — смущается она.
— Что? Говорите яснее, девушка.
— Динь-динь, вот что! — выпаливает она и краснеет.
— Что за странные мысли, — развожу я руками. — Конечно же нет, ведь ты и есть моя самая красивая кубинка, португалка, американка и даже инопланетянка. Я не ищу, не пытаюсь сравнивать, и вообще не смотрю на человеческих самок, как на сексуальные объекты. У меня же ты есть. То есть… а ты? Ты что присматриваешься к человеческим самцам и сравниваешь их со мной?
— Я?! — возмущается она. — Егор, ты совсем что ли? Нет, конечно!!! Просто ты ведь мужчина, и многие считают, что мужская измена — это естественное, заложенное природой действие. Проявление мужественности.
— Наташ, хорош. Иди сюда, я тебя обнять хочу. Видишь, как изголодался? Нет, смотри-смотри, не отводи глаз.
— Что? — смеётся она.
— Вот дай руки.
Она протягивает, и я притягиваю её к себе. Я ведь действительно чувствую неутолимый и яростный голод.
Из душа мы выходим не слишком скоро. Наташка ещё голову сушит невероятно долго. Кончается тем, что, устав ждать, я вхожу в ванную, вырубаю фен, закидываю её себе на плечо и брыкающуюся тащу в спальню, и там долго и убедительно демонстрирую, что все эти дни вёл исключительно аскетическую жизнь.
Когда первый, второй и третий голод оказываются утолёнными, Наташка, движимая долгом, сползает с постели и идёт на кухню.
— Ты же голодный! — в ужасе восклицает она.
— Да, — подтверждаю я, — тобой невозможно насытиться.
— Ну, раз мной невозможно, — лукаво улыбается она, — попробуй насытиться голубцами. Пошли, я тебя буду насыщать.
Вставать неохота, лом просто, но она же старалась и готовила, поэтому я поднимаюсь, натягиваю футболку и шорты и ползу в свою просторную кухню. Ну и, как говорится, аппетит приходит во время еды, я, оказывается есть хочу, просто
— Дай мне… — чуть задумываюсь я, — ещё два, пожалуйста.
— Ого, а ты не лопнешь?
— Ну, не лопнул же, дожидаясь встречи с тобой…
— Балбес, — смеётся она. — На вот, ешь.
— Ты тоже садись, — говорю я. — Семейный ужин не может проходить в индивидуальном порядке.
— Так то семейный, а у нас семья ещё не зарегистрирована.
— Зарегистрируем, — пожимаю я плечами. — Разве от этого что-то изменится? Ты станешь нежнее или сговорчивее?
В прихожей раздаётся звонок.
— Мы кого-то ждём? — спрашиваю я.
— Нет, вроде, — мотает она головой.
Я встаю и иду в прихожую. Наталья идёт за мной. По идее, если кто-то приходит, ребята из дежурки делают звонок и спрашивают, можно ли пустить того или другого. Но сейчас они не звонили, а кто-то позвонил сразу в дверь.
— Кто там? — спрашиваю я.
Сначала повисает пауза, а потом женский голос отзывается:
— Марина.
— Я так и думала, — кивает Наташка. — Это соседка. Марина, мы с ней подружились. Ходим в гости друг к другу.
Да? Прямо подружились? Ну, ладно, это хорошо, в принципе… Наверное…
Я открываю дверь. Сначала чуть-чуть, а потом, убедившись, что с этой Мариной никого нет, распахиваю полностью.
— Ой, здрасте, — смущённо улыбается она. — Я ваша соседка с пятого этажа. А вы только приехали, да? Ещё, наверное и отдохнуть не успели?
— Здравствуйте, — киваю я. — Прошу прощения за домашнюю одежду. Я не знал, что у нас сегодня гости.
— Да что вы, — машет руками Марина. — Ничего страшного. Я вообще, на минутку. Просто хотела Наташу проведать. Я думала вы завтра прилетаете. Я Марина.
— А я Егор. Очень приятно.
— И мне очень приятно, — улыбается она. — Я знаю, что вы Егор.
— Вы композитор? — уточняю я.
— Я? — удивляется она. — Нет, я так не думаю.
— А другие люди? — усмехаюсь я. — Как думают они?
— Другие люди думают, что я бухгалтер с «Большевички», снявший квартиру в Доме композиторов.
— Ах, вот оно в чём дело, — киваю я. — Да вы проходите-проходите, пожалуйста.
— Пойдёмте на кухню, а? — предлагает Наташка. — Там и еда, и выпить за встречу тоже можно. Егор ром привёз.
— Колоссаль! — оценивает эту новость соседка. — Как там говорят, венсеремос что ли?
— Вроде в Чили так говорят, — улыбается моя невеста.
Мы идём на кухню и, отказывающаяся поначалу Марина, рубает Наташкины голубцы так, что за ушами трещит.
На вид ей между двадцатью пятью и тридцатью годами. Волосы до плеч, тёмно-русые, скорее даже пепельные. Она стройная и спортивная. Глядит прямо, немного дерзко. Обручального кольца нет. Симпатичная, но не красивая.
— Егор, расскажите про Кубу, пожалуйста, — берёт меня в оборот гостья. — Там ведь круглый год тепло?