Черное и белое
Шрифт:
— Это ты точно подметила. Некоторые лилии действительно одурманивают.
Я стою рядом с телефонным аппаратом. Любопытно, хорошо ли меня слышно? Нужно будет проверить… Поэкспериментировать.
Сев в машину, я первым делом звоню Ферику.
— Фархад Шарафович, здрасте. Можно через вас столик в «Узбекистане» раздобыть? На семь вечера.
— Можно, дорогой, всё можно. Кабинет хочешь?
— Нет-нет, в зале посидеть, ничего
— Без проблем, сделаю. Скажешь, Егор от Ферика, тебя проведут, я договорюсь. А может, в катранчик? Не хочешь? Бакс туда такого повара привёл. Из Ашхабада парень. С ума сойдёшь, какой шашлык готовит. А ты ещё не пробовал, да?
— Ну, да, я не пробовал… Ладно, в катранчик мы с вами потом сходим, нам ведь найдётся о чём поговорить.
— Настоящим мужчинам всегда найдётся, о чём поговорить, — смеётся он.
Потом звоню Злобину.
— Леонид Юрьевич, тема Поварёнка продолжается. Она неисчерпаемая просто. Хочу вам срочное донесение сделать.
— Прям срочное? — я занят немного…
— Прям очень срочное. На пять-десять минут.
— Ёлки, Егор… Ну давай… Знаешь как… как-как-как…. Можешь минут через… пятнадцать быть у «Метрополя»? У меня там встреча, так вот перед ней на пять минут. Успеешь подъехать?
— Успею, я в машине уже.
Тут же перезваниваю Куренкову и говорю про «Узбекистан». Пока мы с ним болтаем, подъезжаем к «Метрополю».
— Наташ, подождёшь, ладно? Пять минут, очень быстро поговорю со Злобиным и поедем дальше.
Она кивает, занятая своими мыслями. Кажется, Марина там основательно окопалась.
— Лёш, пойдём. Алик, тебе оставляю самое ценное, что у меня есть.
Подъезжает машина Злобина.
— Пошли, — кивает он. — Не будем же на крыльце стоять.
Мы заходим внутрь и находим место, где нас никто не побеспокоит.
— Давай, что у тебя?
Я рассказываю. И про Марину и про Гурко. И про Наташку с её странным сном и ножом.
— Твою мать! — качает он головой. — Надо накрывать, заканчивать это дело. Я пришлю бригаду, проверим жучки, всё вычистим. А мадам эту возьмём в оборот.
— А я бы не торопился, — отвечаю я. — Давайте ей скормим дезу какую-нибудь. Мы ведь хотели Поварёнка под монастырь подвести. Ну вот и способ.
Он задумывается.
— Опасно, если это действительно она убила твоих парней. Противник серьёзный.
— Но такая возможность! Организуем со стороны Поварёнка нападение на Андропова, — смеюсь я и хлопаю по кулаку ладошкой.
— Тише ты! — выпучивает глаза Де Ниро и торопливо оглядывается. — Такое даже мысленно нельзя произносить. Совсем уже что ли?
— Ну и потом, Леонид Юрьевич, кто владеет миром?
— ЦК КПСС, — отмахивается он.
— Хех! Нет.
— Ты в шарады со мной играть хочешь?
— Миром владеет тот, кто владеет информацией.
—
— А если ещё точнее, тот кто владеет… — я понижаю голос и перехожу на шёпот, — компроматом.
Де Ниро ничего не отвечает, прикрывает глаза и размышляет.
— Знаешь, про этот архив слухи давно ходят, но мало кто в него верит.
— Ну, а мы поищем. Давайте, решайтесь. К нам потом вообще никто и на хромой козе не подъедет.
— Ага, — кивает он. — Либо головы оторвут и скажут, так и было.
— Ну, этому хорьку же не оторвали пока, — возражаю я.
— Во-первых, у него есть защита… — качает головой Злобин.
— Якобы, — мотаю я головой. — Точно же неизвестно.
— А во-вторых, ты же вот сам и собираешься ему башку оторвать.
— Не я, а мы, и это совсем другое дело. У нас союзников сами посмотрите сколько.
— Союзников, — кивает он. — Ну-ну… Ладно, мне пора идти, я подумаю. А ты… а ты будь осторожнее, понял? И Наталью отправь куда-нибудь. Незачем ей по острию ножа ходить. Эта сука, которая как бы Марина, похоже совсем берегов не знает, она и травануть может, да и вообще, всё что угодно. Не лазь больше к ней.
— Как не лазь? Надо там прошерстить всё.
— Прекращай, не играй с огнём. У тебя девчонка на руках, ребёнок практически.
Жену Куренкова тоже зовут Мариной. Она, конечно довольно отстранённая и несколько высокомерная, насколько я помню по предыдущему общению, но ничего, всё лучше, чем та киллерша.
Она стоит рядом с внушительной очередью и недовольно озирается. Сам Куренков стоит, погружённый в свои мысли.
— Друзья мои, какое счастье вас видеть. Знакомьтесь, это Наталья, моя суженая. И давайте, идём со мной.
— Ты уверен, вообще, что нас туда пустят? — сомневается Роман. — Посмотри там артист стоит, этот, как его, он в «Мушкетёрах» снимался.
— Думаете, я просто так сказал, чтобы вы Мариночку с собой взяли. Сейчас на неё только взглянут и нас сразу пропустят.
— Куда, молодые люди!
— У нас бронь!
— У нас у всех здесь бронь!
Сюда, вообще-то, и за четвертной не пройдёшь, насколько мне известно…
Мы пробираемся к швейцару, преодолевая волну негодования, идущую от сограждан, которые вряд ли сегодня окажутся внутри.
— Я Егор, от… — начинаю говорить я, но швейцар, не дослушав, отступает и делает гостеприимный жест.
— Я вас помню, — склоняется он в небольшом поклоне. — Прошу.
Я даю ему денежку и мы проходим в царство плова и других чудесных кушаний.
Вечер получается приятным. Марина, оценив эксклюзивность своего положения и заметив знакомые по телевизору лица, приходит в благодатно-умиротворённое состояние, от чего делается очень славной и не лишённой юмора собеседницей. И даже наш с Наташкой смешной возраст не особо её смущает.