Черное лето
Шрифт:
– Доктор Джейкман готова вас принять, сержант По, – сообщила сотрудница регистратуры. – Она в третьей операционной, прямо возле кулера с водой.
По поблагодарил ее.
На Фелисити Джейкман были простые джинсы и выцветшая толстовка с логотипом больницы Лондонского университетского колледжа. Легкий макияж, каштановые волосы до плеч, собранные в низкий хвост. Она уже принялась за обед и, хрустя азиатским салатом, сказала По, что может уделить ему максимум двадцать минут. Кажется, она не слишком ему обрадовалась. Видимо, была
Операционная была типичной: функциональная мебель, плакаты по анатомии, компьютер и принтер, смотровая кровать, покрытая голубой клеенкой. На столе стояла фотография Джейкман на Кэт-Беллс. Эту сопку характерной формы трудно было спутать с какой-нибудь другой. Кэт-Бэллс находилась недалеко от Кесвика, По тоже там был, но ему не понравилось – слишком много народа, даже в межсезонье.
По сел возле ее стола. Джейкман наклонилась вперед и посмотрела на него так, словно он только что попросил двухнедельный больничный.
Она оказалась довольно привлекательной женщиной, года на три-четыре старше Эстель Дойл, но если готическая дива работала с пациентами, которым хуже стать уже не могло, то Джейкман – с теми, которым могло, и стресс от такой работы был очевиден. В ее глазах читалась хроническая усталость, как почти у всех врачей, под ними отчетливо проступали морщины, в каштановых волосах появились седые пряди.
Проглотив то, что жевала, она продолжала оценивающе смотреть на По, а потом пожала плечами и одарила его полуулыбкой, решив, по-видимому, что он все-таки не враг.
– Вы не против, если я продолжу есть? После двенадцатичасовой смены трудно устоять перед фастфудом, так что я стараюсь питаться здоровой пищей в течение дня.
– Конечно, доктор Джейкман, ешьте на здоровье.
– Прошу, зовите меня Флик. «Доктор Джейкман» напоминает мне о бывшем муже.
По никогда не любил прозвища – они указывали на определенную степень близости, которую он не ощущал, – но отказать было нельзя. Не удержавшись, он взглянул на ее левую руку – в конце концов, ему ведь и платили за то, что он был любопытным сукиным сыном, разве нет? Вмятина от обручального кольца была видна, но цвет кожи сравнялся – судя по всему, она сняла кольцо не меньше года назад.
– Мне очень жаль, – на автомате проговорил По.
Она пожала плечами и поставила на стол салатницу.
– Иногда в институте встречаешь мистера Идеала, а иногда мистера Идиота.
– Поэтому вы переехали сюда?
– Вы что, за мной следили? – Ее глаза весело сверкнули.
– Нет, но вас выдают толстовка с логотипом лондонской больницы и акцент.
– Да, я действительно работала врачом в лондонской больнице, но после развода мне захотелось перемен. Раньше мы сюда приезжали отдохнуть, а тут я решила сделать важный шаг и перебраться навсегда. Я тут уже пару лет, и мне все нравится –
По был бы не против поболтать с этой интересной женщиной, но его двадцать минут уже пошли.
– Расскажите мне, пожалуйста, о том дне, когда к вам привезли Элизабет Китон.
Она скрестила руки.
– Разве она недостаточно натерпелась?
– Более чем достаточно. И я очень сожалею о той роли, которую во всем этом сыграл. Но сейчас я сосредоточен на том, чтобы найти преступника, который ее похитил.
Флик вздохнула.
– Что вы хотите знать?
– Все, – ответил По.
Ей позвонили около половины одиннадцатого утра. Она не знала, что это за девушка, и по крайней мере во время первого осмотра, ей было все равно. Она бы уделила одинаковое внимание кому угодно – жертве, свидетелю, преступнику, полицейскому. Ее основная задача – оказание медицинской помощи.
Девушка отказалась ехать в больницу, и когда Флик стало очевидно, что коллеги из полиции будут долго ее допрашивать, она осмотрела бедолагу в медицинском кабинете силовых структур.
– Налицо сильная худоба, но не представляющая угрозы, и хотя худшее уже позади, опиатная абстиненция. Шрамы, которые она нанесла себе сама, указывают на серьезные проблемы с психикой, требующие нескольких лет терапии.
– А свежие есть?
Флик кивнула.
– Порезы и ссадины на лодыжках, руках и лице. Несколько сорванных ногтей. Ясно, что бежала по лесу. Я удалила пару колючек, перевязала ей раны, подключила к капельнице, ввела физраствор.
– Вы поверили ее рассказу?
– Это не моя работа. Я была там только для того, чтобы оказать медпомощь.
– Почему вы взяли у нее кровь?
– Вместо мазка?
По кивнул.
– Этот вариант мы согласовали с ответственным офицером как наименее травматичный.
– Чтобы выяснить, не беременна ли она?
Эту версию озвучил Ригг. Флик кивнула.
– Анализы крови точны на девяносто девять процентов и могут обнаружить гормон беременности ХГЧ уже через неделю после зачатия.
– Она не была беременна?
– Нет.
– И вы не обнаружили никаких ЗППП или вирусов, связанных с внутривенным употреблением наркотиков?
Флик покачала головой.
– Нет.
– И с пакетами для вещественных доказательств не было никаких нарушений?
– В той комнате не было человека, который бы не понимал, что поставлено на карту, сержант По. Полагаю, вы видели запись. Цепочка поставок была безупречной. Если нужно, я готова подтвердить это и в суде.
– Почему она не захотела обратиться в больницу? Или в центр помощи жертвам сексуального насилия?
– Наотрез отказалась от того и от другого. Позже объяснила мне, что ей просто хотелось побыть одной. Даже в ресторан она решила не ходить, пока отец не освободится. Ее и здесь продержали так долго, только чтобы убедиться, что у полиции есть все необходимое.