Чёрное Небо Синего Солнца
Шрифт:
— Лекс?!
В его голосе звучит страх, а читаю составленную для меня справку. Увы. У него не получилось. В том смысле, что стать президентом Федерации. Не на кого опереться. Быстро смяли, ещё быстрее отодвинули, хорошо, хоть жив остался…
— Да. Я, собственно говоря, по делу. Сейчас в районе…
Называю станцию, где я высадил всех.
…- мой прежний экипаж. Люди, на которых вы сможете опереться, чтобы добиться власти. У них есть средства, умения, знания. Воспользуйтесь ими. Они пойдут за вами. Поверьте.
Озадаченное молчание, потом
— У вас что-то случилось?
— Это вас не должно волновать. Займитесь лучше делом.
Обрываю связь. Остров послушно висит на месте.
— Снять режим полной изоляции.
Щёлкают замки.
— Где моя дочь?
— Поднимите глаза.
Не понимая, вскидываю голову и виду прижавшуюся к ограждению галереи дочь, со страхом смотрящую на меня. Горько улыбаюсь:
— Видишь? Опозорился я, дальше не куда. И не придумал ничего лучше, чем просто выкинуть всех отсюда. Так что… Если хочешь, я и тебя отпущу с ними…
Показываю на светящуюся сферу, где народ начинает приходить в себя и быстро группируется. А вот Миха — машет руками, беря командование на себя. И остальные мои друзья уже рядом с ним. Это — ядро. И я верю, что у них всё получится. Отворачиваюсь. Лёгкие шаги, девочка подходит ко мне, кладёт привычно свою ладошку мне на руку, затем отдёргивает. Замирает. Разве можно что-то скрыть от того, кто читает твои мысли? И на моём лице опять горечь и стыд…
— Папа… Ты всё-равно, самый лучший. И самый добрый…
Она тихо влезает на диван, устраивается рядышком, обнимая мою руку. Пытается утешить:
— Ты не переживай. Всё устроится. Люди не пропадут, президент их устроит.
— Он ещё не президент, доча…
— Станет. С ними — станет. Не переживай. Давай лучше спустимся вниз, поужинаем вдвоём. Спокойно. Без того, чтобы отвлекаться. Тебя вообще последнее время задёргали, всё свалили на твои плечи, вот ты и сорвался….
— Наивный ребёнок…
Она чуть отстраняется.
— Я не наивная. Просто я тебя очень люблю.
Взьерошиваю её снежно-белые волосы:
— Я тоже тебя люблю, милая…
Так, прижавшись друг к другу, мы молча сидим, наблюдая за тем, что происходит на поляне. А там беспорядок сменяется чёткими действиями. Вот уже звонят по оставленному мной телефону. Видимо, договариваются, потому что вижу артикуляцию губ, когда Сергей Первый объявляет результаты переговоров. Народ ставит палатки, я обо всём позаботился, начинают готовить ужин, распределяют всех по отрядам. Мужчинам вручают оружие, отправляют в дозор. Формируется разведывательная группа, выдвигается к посёлку. Остальные ждут. Взмахом руки гашу сферу. Удачи им всем…
— Ну, что, сходим, поедим? Как ты предложила?
Личико дочери озаряет улыбка:
— Разумеется, папочка. В столовую?
— Нет, вниз. Помнишь ресторан, где мы с тобой ели? Там ещё была тётя, очень красивая, но страшная внутри?
— Ой, конечно! Там так вкусно готовят…
— Тогда пошли собираться.
Лиэй убегает к себе, а я иду в ванную, где быстро споласкиваюсь
…Внутри заведения ничего не изменилось. Всё точно так же, как и год назад. Хвала Богам. Нас не узнают — похоже, что персонал обновился. Это тоже хорошо. Но готовят всё так же вкусно и недорого. Впрочем, деньги давно уже меня не интересуют, с возможностями Острова…
…Мы спокойно едим, наслаждаясь вкусными блюдами. Лиэй, как обычно непосредственна и весела, а я начинаю ощущать какую-то непонятную волну эмоций — страх, ужас. Они клубятся, словно густой нефтяной дым. В чём дело? Меня кто-то узнал? Не хотелось бы эксцессов, особенно, при дочери. Она может пострадать…
— Милая, посиди немного, я схожу в туалет.
— Ой, папочка, я тоже хочу!
— А справишься сама?
— Я уже не маленькая, мне уже двенадцатый год!
— Ох, прости. Ты для меня всегда будешь любимой и маленькой дочкой…
Мы поднимаемся, скрываемся за занавеской, где расположены — удобства-. Быстро справляю нужду, и внимательно осматриваю зал из-за занавески, ожидая дочурку. Ничего странного или подозрительного. Тогда откуда эта волна? И вдруг перехватываю взгляд из-за уличного стекла. Круглый глаз. Один. Второго нет. Изуродованное веко. Седые всколоченные волосы. Сломанный расплющенный нос… Ничего себе, досталось, однако… Ей… И вдруг понимаю, КТО там, на улице… Она осталась жива?! Люди не стали пачкаться?
— Папа, ты меня ждёшь? Я же сказала, что уже большая!
Дочка делает вид, что расстроена, но на самом деле ужасна довольна, что я уделяю ей столько внимания. Моет руки после туалета, и мы возвращаемся за столик. Доедаем, дальше ловить здесь нечего. Подзываю официантку:
— Счёт, пожалуйста.
Та уходит, чтобы вернуться спустя пару минут. Кладёт листок на стол:
— Прошу.
Пробегаю глазами, останавливаясь на последней итоговой цифре. Всё по прежнему. Расплачиваюсь, оставляя десять процентов на чай. Общемировая практика. Девушка цветёт, собираясь отойти, потому что я уже встал, но я задерживаю её невинным вопросом:
— Вы не можете мне подсказать, кто это здесь лазит возле ресторана, одноглазая.
— А, эта убогая? Она к вам приставала?
— Да нет, что вы…
— Одна чокнутая. Тут год назад нас купили на спецобслуживание, и, похоже, она была там главным развлечением. Долго лечили, но сами видите, время такое… Короче, поднялась на ноги, да так и осталась в городе. Её не трогают, но и она ни с кем не общается. Не может. Или не хочет. Словом, дурочка. Крышу у неё капитально снесло. Всё время лопочет о пришельцах, чудовищах. Не связывайтесь с ней.