Черное пламя

Тарасов Александр

Во-вторых, ускоритель размазывал шар плазмы в тонкий луч, который с шести километров проделывал двухсантиметровое отверстие в метровой толщине каменной стене. В снайперском режиме темп огня составлял всего один выстрел в секунду, но при этом можно было вести цели отдельно

для каждой руки, что позволяло в режиме ускорения выбивать с дальнего расстояния до сотни единиц живой силы противника в минуту при практически стопроцентной эффективности огня.

На закуску всегда имелась возможность накопить плазменный шар побольше и без затей шарахнуть им по цели, получив в результате её в виде отменно прожаренного шашлыка. Ну, или облачка пепла, в зависимости от защищённости.

Два модульных отсека в плоском ранце на спине вмещали дополнительное вооружение, необходимое для выполнения боевой задачи. На выбор – несколько типов ракет (ударные, зенитные), системы направленной полевой защиты, помехопостановщики, грависвязь и многое другое. Каждый пехотинец в команде выполнял свою задачу, поэтому на поле боя отделение жило как единый организм. И я очень не завидую неприятелю, столкнувшемуся со спаянной командой подобных бойцов.

В процессе занятий мы более-менее освоили новую технику, научились управлять «мастадонтом», что не составило ни малейшей трудности. Подумаешь, что нам любой наземный бой после столкновений в трёхмерном пространстве. К окончанию двухнедельного курса я стал лучше понимать космических пехотинцев. Удивительно, но моё мнение об этих людях значительно улучшилось.

Они не были «плохими», как я ранее

считал, просто сама суть их службы предполагала совершенно иное отношение к жизни. Они – воины, которых учили убивать врага лицом к лицу. Это не то же, что нажать кнопку и смотреть на погасшую цель, это кровь, страх, смерть товарища на твоих руках, его последний вздох. Поэтому вся пехота будет оценивать вас по иной шкале ценностей.

Им плевать на заслуги, деньги, звания, им интересны ваши реальные способности, от которых зависит жизнь товарищей. Чтобы добиться их уважения, нужно доказать, что ты этого достоин. Поэтому все пехотинцы и казались мне одинаково тупыми обезьянами, просто я им был совершенно не интересен и воспринимался скорее как нейтральная цель, нежели как человек. Но внутри своего круга это были совсем другие люди, не винтики военной машины, а личности, обладавшие индивидуальными чертами характера, со своими мыслями и надеждами. Они умели смеяться и шутить, пусть грубо, – специфика работы у них такая.

Нам удалось стать для этих воинов своими, и сразу же изменилось отношение. Теперь мы были для них не целями, а молодыми и неопытными соратниками, которых они готовы защитить, даже ценой собственной жизни.

Не вижу особого смысла останавливаться на подробностях и вываливать тонны текста, но нас научили таким вещам, о которых ни в одном учебном пособии не написано, ибо этот опыт уникален. Его можно либо перенять у старших товарищей, ну или заработать своим потом и кровью, нам подошёл первый вариант.