Черное солнце
Шрифт:
— Пойдут, — сказал Купри. — Трусы и слабаки в АЗО не уживаются, им тут холодно.
— Нет, я не то чтобы сомневаюсь, — стал оправдываться чаплан, — просто… Понимаете, обычно народ и сам встаёт на защиту своей родины, его понукать не надо. Но народ ли антаркты? Мы съехались сюда со всей планеты, и только дети наши ощущают связь с землёю Антарктиды, но они малы…
— Кровь и почва? — усмехнулся Браун.
— Да! — развёл руками Помаутук. — Эту древнюю тягу никто пока не отменял.
— Не в том беда, что дети малы, — озабоченно вздохнул Сегаль. — Силёнок у нас маловато, вот где горе… Слыхали про два ледокола? Ерунда,
— Подумаешь! — фыркнул Тимофей. — У нас, по-твоему, лучше? Одна боевая атомарина на всё ТОЗО! Плюс плавбазы, плюс рейсовые субмарины, плюс СПБ… Вот и весь флот!
— И с этими силами вы надеетесь победить? — спросил чаплан недоверчиво.
— Мы не надеемся, пастор, — усмехнулся Сихали. — Мы уверены.
На самом-то деле он не был так уж убеждён в победе, но разве можно показывать свои сомнения в роковые минуты? Вождь, он на то и вождь, чтоб вести вперёд, а не топтаться на месте, размышляя, идти али обождать…
Помаутук только головой покачал.
— Ах, как не вовремя эта дурацкая война! — скривился он и сменил тон, облизнув губы: — Я не настаиваю, но… Может, всё-таки попробовать поискать Вальхаллу? Вход туда скрыт под водою и вряд ли глубже сотни метров — старинные подлодки обычно опускались метров на пятьдесят. Вы же океанцы, что для вас такая глубина? А уж если мы овладеем гипноиндуктором, то разом победим все флоты противника! Просто прикажем сдаться в плен, и всё!
— Звучит заманчиво, — хмыкнул Тимофей. — Мы обязательно доковыряемся до Вальхаллы, пастор, только не сейчас. Я же говорил уже — «Новолазаревская», «Молодёжная» и «Мирный» заняты Международными войсками. Пятьдесят пять тысяч космопехов с морпехами, десантников и прочих оккупантов. А по-над берегом барражируют флаеры, а море патрулирует флот… Ясно?
— Ясно, — кротко сказал Джунакуаат Помаутук. — Я подожду.
Четверть часа спустя на Новый аэродром прибыли две сотни добровольцев под командованием Марты и отца Иоанна. Половина из них пришла без оружия, но была полна решимости добыть «то, из чего стреляют», в бою. В поход собрались полярники и с «Беллинсгаузена», и с соседних станций — русские, чилийцы, аргентинцы, уругвайцы, китайцы, поляки, бразильцы, эквадорцы, перуанцы, американцы, немцы. Ныне все они являлись антарктами, ополчившимися против Большого Мира. Кто с однопотоковым бластером шёл партизанить, кто с полуавтоматическим охотничьим карабином, кто и вовсе с электрорезаком.
— Не надо было нас доводить, — пыжилась Вайсс, — тогда б не вывели бы!
— Кто нашу дверь пинком откроет, — хорохорились антаркты, — тот пинка и получит!
— Чада мои, — возгремел архиерейский бас отца Иоанна, — не убоимся!
— По машинам! — разнеслась команда.
Кроме «Голубой кометы», на взлётном поле стояла ещё пара турболётов и большой шестикрылый птеробус.
— Грузимся! — дал отмашку Сихали.
Добровольцы грузной трусцою поспешили к откинутым трапам.
— Эй! — разнёсся вдруг заполошный крик. — Глядите! Налёт!
Браун обернулся в сторону моря. Оттуда приближались два флаера-дископлана. Покружив над станцией Беллинсгаузен, один из них заложил крутой вираж и понёсся обратно, вставая на ребро, а другой заинтересовался копошением на аэродроме. Тимофей облизал пересохшие губы. «Замечательно…»
—
Димдимыч сперва подрастерялся, но быстро смекнул, чего от него хотят, когда Тугарин-Змей вскинул свой «Биденхандер». Флаер долетел до взлётного поля и решил, видно, попугать антарктов, погонять «пингвинов» — двояковыпуклый диск, белый сверху, синий снизу, вошёл в крутое пике, с глухим свистящим рокотом падая на аэродром.
— Целимся по вздутию боевого поста, — быстро проговорил Браун и крикнул: — Огонь!
Шесть ампул разорвали полусферу-чехол стационарного биопарализатора. Вздутие вывернулось наружу, раскрываясь огненным цветком, прыская метёлочками искр и рдеющих брызг.
Флаер сотрясся, переворачиваясь днищем вперёд, тормозя и закрывая люверсы турбин. Но залп был удачен — плазма повредила один из двигателей, скрытый как раз под боевым постом, и теперь за флаером тянулся бледный шлейф дыма.
С трудом выровнявшись, боевая машина потянула к океану, да, видно, не судьба была — внезапно на днище вспух волдырь и лопнул, разбрызгивая ошмётки пластброни. Флаер закувыркался в одну сторону, спасательная капсула — в другую.
— Пленных не брать! — хохотнул Сегаль.
— Пущай поплавает, — мстительно сказал Белый.
— Авось касатка скушает, и тогда… — пожелал Рыжий.
А уж добровольцы просто выли от восторга, прыгая как дети и хлопая со всей дури по гулким спинам друзей да соседей.
— Сбили! — орали одни.
— На хрен! — уточняли другие.
— Ур-ра-а! — не находили слов третьи.
С улыбкой оглядев свою маленькую армию, одержавшую первую победу, Сихали повторил приказ:
— По машинам!
Вскоре три турболёта, как давеча буревестники, поднялись в небо. Следом, мощно взмахивая тремя парами крыл, взлетел птеробус. Флаинг-машины развернулись носами к полюсу и понеслись, набирая скорость. На войну.
Глава 9
ЛЕДОВОЕ ПОБОИЩЕ
14 декабря, 00 часов 20 минут.
АЗО, Трансантарктические горы. [61]
Гигантские пласты льда в два-три километра толщиной покрывали Трансантарктический хребет почти «до пояса» — горы стояли сурово и нерушимо, закованные в холодный панцирь.
Летом, когда стихали ветра, у их подножий восставала первобытная, немыслимая тишина — ничто живое не могло угнездиться на мёрзлых, продутых склонах. Здесь было царство камня и льда.
61
Трансантарктические горы— горный хребет длиной 3500 км, протянувшийся поперёк Антарктиды и разделяющий её на Восточную и Западную. Вершины Трансантарктических гор являются одними из немногих мест в Антарктиде, свободных ото льда, а Долина Тэйлора, расположенная в этих горах, вообще считается самым сухим местом на Земле — воздух там настолько лишен влаги, что осадков никогда «не ожидается». Обычно выделяют «слагаемые» хребта — горы Тил, Пенсакола, Харлик, Куин-Мод, Куин = Элизабет и др. Самые высокие вершины — Яльмар-Юхансен (4668 м) и Киркпатрик (4528 м).