Черное солнце
Шрифт:
— Наверное.
О черт, почему я решила, что мы встречаемся? Со всем этим сексом, кровососанием, проживанием в одном доме и моей влюбленностью, я не знаю, каковы наши отношения. Это не поддается определению. Это слишком для свиданий или недостаточно?
— Ленор, — мягко произносит он. — Посмотри на меня.
Я смотрю на него сквозь ресницы.
— Мы такие, какими ты хочешь нас видеть, — говорит он, пристально глядя мне в глаза для убедительности. — Несмотря ни на что, ты моя на веки вечные.
Я сглатываю, мое сердце колотится о ребра.
Моя
Он улыбается.
— А теперь расскажи мне об Уроборосе, потому что в мои времена, это слово было известно как символ алхимии.
Я прочищаю горло, чувствуя легкое головокружение от идеи научить его чему-то, о чем он мало что знает, и благодарна ему за то, что он спокойно отнесся к «свиданиям».
— Ну, одно из первых известных изображений Уробороса было обнаружено на святилище возле саркофага Тутанхамона, — говорю я ему. — Это было задолго до твоего времени, восемнадцатой Династии. Ну знаешь, еще до Рождества Христова. Некоторые говорят, что символ отражает циклическую природу года. Другие говорят, что он олицетворяет объединение Ра25 и Осириса26, что означало идею начала и конец одной эпохи.
— Немного напоминает вампиров, — комментирует он.
— Да. Таких, как ты. Заново рожденных.
— Но я предполагаю, что с лучшим результатом, — говорит он, делая глоток своего напитка. И слегка вздрагивает.
— Водка не очень? — спрашиваю я.
— Я потерплю, — говорит он с гримасой. — Следующую выпивку выбираю я. И после этого мы уезжаем.
— Что? Два бокала, и уходим?
Он пристально смотрит на меня.
— Ты хочешь пробыть здесь всю ночь? Кроме того, когда ты в последний раз кормилась? Неделю назад. Не нужно испытывать удачу, находясь рядом с этими людьми, — он оглядывается вокруг, скривив губы. — Хотя ни один из них не выглядит аппетитно.
Я хлопаю его по груди.
— Ты такой хищник.
— Теперь и ты такая же, моя дорогая. Лучше уважай это, — он быстро улыбается мне. — Итак, Ленор Уорвик. Это было твое обычное времяпрепровождение. В какие еще бары ты ходила? Кого видела и что делала? Каким был для тебя колледж?
Я бросаю на него странный взгляд.
— Что за расспросы? Ты же был там, да? Наблюдал за мной?
— То, что я наблюдал за тобой, еще не значит, что я все знаю. Я хочу услышать об этом от тебя.
Он выглядит серьезным, выжидающе смотрит.
Я пожимаю плечами.
— Хорошо.
Поэтому я рассказываю ему о других барах в районе залива. Вечеринках в Беркли. Учебных мероприятиях. Затем вспоминаю старшую школу, отвечаю на его вопросы, охватывающие все, начиная с выпускного бала и заканчивая тем, что я обычно делала субботним вечером, детскими уроками верховой езды в Ливерморе, и дорожными поездками, когда мы с родителями путешествовали в Тахо, в наш домик, каждую зиму и лето.
К тому времени, как я заканчиваю говорить, оба наших бокала опустошены, и он смотрит на меня с отсутствующим мечтательным выражением в глазах, опершись локтем на стол и подперев
— Эй? Ты что, задремал? — спрашиваю я его, в очередной раз остолбенев от того, насколько он великолепен. Есть смертоносный Солон, а есть его мягкая версия, которая так же завораживает.
— Я правда задремал, — медленно произносит он. — Просто я все это уже видел.
— Потому что наблюдал за мной?
Он качает головой, в его голосе слышится благоговение.
— Видел твоими глазами. Почувствовал, понюхал. Я пережил твои воспоминания, попробовал, каково это — быть тобой.
Я сглатываю, чувствуя трепет в животе. Знаю, он пил мою кровь, но не думала, что это произойдет. Последнее, чего я хочу, — это чтобы он знал мои чувства.
— Ты была так похожа на меня, — тихо продолжает он, беря меня за руку. — Ты была окружена людьми, но все держались на расстоянии, потому что не понимали тебя. Потому что в глубине души они знали, что ты другая, не такая, как они. Это пугало их. А ты чувствовала… одиночество. С которым я слишком хорошо знаком.
Он сжимает мою руку, затем подносит ее к своим губам, мягко целуя ладонь, нежно, не отрывая от меня глаз.
Боже милостивый, что он со мной делает? Я падаю все ниже, ниже, ниже, все глубже погружаясь в свои чувства к нему, они нарастают, с ними невозможно бороться.
— Я принесу нам выпивку, — говорит он. — Оставайся здесь.
Я киваю, все еще немного ошеломленная своими эмоциями, с постоянно бьющимся сердцем в груди. Наблюдаю, как он направляется к бару, его задница выглядит потрясающе в этих джинсах, идеальные, широкие, сильные плечи, накаченная спина, сужающаяся к стройным бедрам. Эмоции захлестывают, пока я думаю, что он мой… и, что я принадлежу ему.
Он встает в очередь и бросает на меня взгляд через плечо, а я застенчиво улыбаюсь ему, чувствуя себя так, словно я правда на первом свидании и немного нервничаю.
Затем ощущаю странный запах одеколона и пива в носу, что-то знакомое, но не могу точно определить, что именно, потому что здесь так много вонючих людей.
Поворачиваю голову и вижу Мэтта, стоящего всего в нескольких футах от меня и с беспокойством в глазах.
Я смотрю на него в ответ, мозги закипают, словно сталкиваются два мира, которые, я надеялась, никогда не столкнутся.
Не знаю, должна ли я ему что-то сказать или нет, но он просто хмурится, глядя на меня, выглядя слегка испуганным и растерянным, не знаю, то ли из-за моего вида, то ли от того факта, что он давно не видел меня, еще и Элль пропала, или…
Я опускаю взгляд на свои руки. На все свои пропавшие татуировки.
О, черт. Я совершенно забыла.
Он бросает на меня еще один странный, затравленный взгляд, а затем уходит.
Я встаю и иду за ним, но сначала направляясь к Солону в баре.
— Повидаюсь со старым другом, — говорю я Солону тихим голосом. — Сейчас вернусь, не иди за мной, будет только хуже.
— Ленор, — рычит он, но слишком поздно, я уже ухожу, направляясь к двери как раз вовремя, видя Мэтта наверху лестницы.