Черное солнце
Шрифт:
Вульф смотрит на меня, приподняв бровь, и я понимаю, что он, возможно, ждет от меня сигнала продолжать.
Мои губы приоткрываются, пытаясь сказать ему.
Пожалуйста.
Затем он нападает на меня.
Чужой язык на киске ощущает, что я промокла насквозь, голова зарыта у меня между ног.
Я кричу, и звук отражается от стен. Мой оргазм интенсивен и мгновенен, тело неудержимо сотрясается.
— Продолжай, — говорит Абсолон, его голос звучен, и я смотрю на него, в то время как
Глаза Абсолона полны огня, его пристальный взгляд прикован к голове Вульфа между моих бедер, я наблюдаю, как он пожирает меня изнутри.
— Заставь ее кончить снова.
Затем Абсолон поднимает на меня глаза, одаривает томной улыбкой, подходит ко мне так, что его губы оказываются у моего уха. Прикусывает зубами мочку.
— Ты всегда можешь вообразить, что это я, — бормочет он.
Ощущение его зубов, его горячее дыхание, похоть в его голосе — все это разливается по моим венам, заставляя меня кончать снова, независимо от того, что делает Вульф.
— Я ненавижу тебя, — шепчу я, голос срывается на очередной волне оргазма, как раз в тот момент, когда Абсолон отстраняется и смотрит на меня сверху вниз с мрачным и чувственным выражением лица. Все это время язык Вульфа безжалостно погружается внутрь меня.
— Нет, не правда, — говорит Абсолон. — Ты хочешь этого. Так и нужно, по сути. Но это не правда.
Он выпрямляется, наблюдая, как Вульф впивается пальцами в мои бедра, его язык продолжает работать в бешеном темпе. Я кончаю снова и снова, и этого все равно недостаточно. Этого недостаточно.
— Ты хочешь, чтобы он как следует трахнул тебя своим членом, или пока хватит? — спрашивает Абсолон прохладным голосом, как будто ему скучно.
Я кричу сквозь очередную волну, выгибая спину дугой, дрожа конечностями.
— Я думала, вампиры собственники, — удается мне сказать.
Он одаривает меня быстрой улыбкой, которая не достигает его глаз.
— Только если хотят оставить тебя, — он направляется к двери. — Дай ей все, что она захочет, Вульф.
Свечи гаснут, когда он проходит мимо них, воздух наполняется дымом.
Я снова кончаю.
ГЛАВА 8
Я теряюсь в темноте.
Обращаюсь внутрь себя, пытаюсь понять, пытаюсь сохранить ту невинность, которая у меня еще осталась. Я тону в этом, разрываюсь на части, пока от меня не остается ничего, кроме тени.
Кто я теперь?
Кем я стану?
Была ли я когда-нибудь собой?
Темнота начинает рассеиваться, сны превращаются в завитки черного дыма, становясь все ярче и ярче, пока…
Я
Открываю глаза.
Я под водой.
Смотрю на колеблющийся образ Абсолона, который прижимает меня.
Пытается утопить меня.
Мой рот открывается от ужаса, вода попадает в легкие, и я начинаю биться об него, его руки держат мою голову и грудь под водой. Я умру вот так, он меня утопит.
Продолжаю бороться, вода выплескивается через бортики ванны, Абсолон не сдается. Его сила остается такой же, как и прежде. Уравновешенной и решительной.
Чтобы убить меня.
Но я ему не позволю.
Борюсь несколько мгновений, потом минут.
Не устаю.
И… не умираю.
Наконец, он отпускает меня, и я вылезаю из воды, хватая ртом воздух и задыхаясь, осознавая, что лежу голая в ванне, наполненной кубиками льда. Начинаю кашлять, вода вырывается из моих легких, я так сильно пытаюсь дышать, дышать, дышать.
Украдкой бросаю испуганный взгляд на Абсолона, его черная одежда намокла, он скорчился возле ванны, как горгулья, и пристально смотрит на меня.
— Здравствуй, — вежливо говорит он с намеком на улыбку.
Из моего горла вырывается рычание, и, не раздумывая, я внезапно бросаюсь к нему, выскакиваю из ванны, обхватываю руками его шею, пытаясь повалить на пол.
Но это бесполезно.
Моя новая сила удивляет меня, но она и близко не сравнится с его. Он с легкостью хватает меня за запястья и ловко переворачивает, пока я не ударяюсь о кафельный пол. Он прижимает меня к земле, руки у меня над головой, вес его массивного тела давит на меня. Я остро осознаю, что совершенно голая, а он полностью одет в черные брюки и рубашку.
— Полегче, лунный свет, — говорит он мне, приближая свое лицо. — Твоя импульсивность не принесет тебе никакой пользы.
Я извиваюсь под ним, пытаясь пошевелиться, и, к своему удивлению, понимаю, что он возбужден; у него большой, толстый, длинный и твердый, как сталь, член.
Он деликатно принюхивается, на мгновение закрывая глаза. Когда он открывает их, его зрачки становятся огромными.
— Все еще испытываешь легкое вожделение, да?
— Это у тебя стояк, — огрызаюсь я, хотя мои бедра непроизвольно прижимаются к нему, желая большего.
Боже, я ненавижу себя.
При этих словах его глаза снова закрываются, губы приоткрываются, и теперь я борюсь с глупым, нелепым желанием поцеловать его. Я ничего так не хочу, как протянуть руку и расстегнуть молнию на его брюках, заставить его трахнуть меня прямо здесь, на полу. Я даже не думала, что его влечет ко мне, но очень ясно чувствую доказательства.
— Трудно не возбудиться, когда под тобой обнаженное великолепное создание, — говорит он, пристально глядя на меня. — Вы, девушки, такие забавные, да? Думаете, что если мужчина не набрасывается, значит, он не считает вас привлекательной. Думаете, что они, наверное, геи.