Черное солнце
Шрифт:
— Не смей, черт возьми, — насмехается он надо мной. — Я получил эту лампу от королевы Виктории, — затем он тянется за веревкой. — Ты облегчишь мне задачу или усложнишь?
Я качаю головой.
Нет.
Я больше не буду связана.
— Кажется, твоя жажда крови пробивается наружу, — говорит он, обматывая веревку вокруг обеих рук. — Очень скоро ты проголодаешься. Но мне нужно кое-что сделать, подготовиться к вечеринке, нельзя, чтобы ты все испортила. Сегодня у тебя был свой шанс, ты должна
Затем он набрасывается на меня, работает быстро, пока я снова не оказываюсь связанной, на этот раз, лежа на животе.
— Сладких снов, Ленор, — говорит он. Я слышу, как он подходит к окну и снова двигает штору. Выключает лампу, задувает свечи и оставляет меня в темноте.
ГЛАВА 9
Жажда.
Дикая жажда.
Я мечтаю о реках крови, об океанах, обо всем немыслимом. Эта жажда глубоко внутри, превращает мои внутренности в пустыню, я ощущаю мучительную боль и страстное желание чего-то непостижимого.
Я потерялась в своих желаниях.
Превратилась в наркомана, ищущего следующую дозу.
Я ненавижу то, кем стала.
Никакого контроля.
Никакой жизни.
Никакой любви.
Если бы я не чувствовала себя такой опустошенной от жажды и голода, я бы плакала обо всем, что потеряла. Родители, друзья, учеба, будущее, которое когда-то казалось таким скучным и предсказуемым, но в то же время радостным и многообещающим.
Я не могу быть тем, кем стала.
Этой… штукой.
Этим существом.
Но в глубине души чувствую порыв, который вгоняет меня в землю, порыв, который в конечном итоге уничтожит меня.
Моя истинная натура.
И все же есть и другая часть меня.
Глубокая и темная, сидит внутри, как и всегда.
Колодец.
И если я загляну туда, то смогу увидеть там полумесяц, поблескивающий на воде.
Приглашение выпить оттуда.
Место силы и энергии, которое было отрезано от меня всю жизнь из-за рун, проклятий и заклинаний, или что там, черт возьми, родители делали со мной без моего ведома.
Все это снова доступно.
Это можно взять.
Так что я беру.
— Ленор?
Я моргаю, поднимаю лицо от простыней, видя, как включается лампа (полагаю, лампа королевы Виктории), затем вижу Вульфа.
— Я тебе не мешаю? — спрашивает он.
Мгновение я смотрю на него, мои щеки краснеют от воспоминаний о нем у меня между ног. Два дня… Может, и хорошо, что я не помню всего.
— Ты думаешь, я хочу еще? — спрашиваю я его хриплым ото сна голосом. — Потому что это не так.
Он улыбается мне, легкая усмешка отражается в его
— Я бы сделал это, если бы ты была еще на той стадии, но а так — нет, — на мгновение он выглядит взволнованным. — Не то чтобы мне не понравилось…
— Все в порядке, — говорю я.
Боже, пожалуйста, не говори больше ни слова об этом.
Он вопросительно смотрит на меня.
— Ты читаешь мои мысли? — спрашиваю я его.
Он качает головой.
— У меня нет такой способности.
— Способность, — размышляю я. — Так это не вампирские штучки?
— Это способность Солона, — говорит он, указывая на мои руки. — Хочешь, я тебя развяжу?
Я киваю.
— Солон — не обычный вампир, — продолжает Вульф, сначала развязывая мое правое запястье. От него пахнет укропом и мятой.
— Отлично, — бормочу я. — Мне так повезло, что меня похитил необыкновенный вампир, — я делаю паузу. — Что делает его таким особенным?
Кроме того факта, что он просто существует.
Вульф мгновение смотрит на меня, прежде чем протянуть руку и расстегнуть другое мое запястье, кожа начинает болеть, когда давление ослабевает.
— Может быть, то же самое, что делает тебя такой особенной.
— Он наполовину ведьмак?
Он качает головой, подавляя улыбку.
— Нет. И он бы помер, услышав, как ты говоришь это… так что, прибережем это как боеприпасы на другой день. Он наверняка снова выбесит тебя.
Освобожденная от веревок, я поднимаюсь, чувствуя, как ноет спина. Я думала, вампиры не чувствуют боль. Дерьмовая сделка.
Вульф спускается к моим лодыжкам, его светло-каштановые волосы отливают блондином в свете свечей.
— Зачем ты меня развязываешь? — спрашиваю я. — Ты помогаешь мне сбежать?
— Сбежать? — спрашивает он, глядя на меня снизу вверх, слегка нахмурив брови. — Нет. Отсюда нет выхода.
Говорит это так просто, что у меня колит в сердце.
Он быстро улыбается.
— Прости. Прозвучало как-то неправильно.
— Но это правда, верно?
— Это правда, — он вздыхает и переходит к другой моей лодыжке. — Я развязываю тебя, потому что Солон велел мне это сделать.
— И ты делаешь все, что он говорит. Он… заставил тебя?
Еще одна сдерживаемая усмешка.
— Нет. Я во многом похож на тебя. Прирожденный. Мой тридцать пятый день рождения был очень похож на твой.
— Подожди, — говорю я, наклоняясь вперед, потирая вмятины на запястьях, пытаясь не обращать внимания на отсутствие татуировок. — Не в двадцать один разве?
— Мужчины перерождаются в тридцать пять. Это дает женщинам некоторое преимущество, да? Они получают больше опыта. Хотя, думаю, когда живешь столетиями, эти четырнадцать лет не играют большой роли. А если человек не идентифицирует себя как мужчину или женщину, то это может произойти в любой промежуточный период.