Черное солнце
Шрифт:
Когда я накинула на плечи плащ, Кригер, сидевший за барной стойкой и поглощающий неизвестный мне крепкий напиток, от которого за милю разило бадягой, резко встал и оказался прямо передо мной. Человек его сложения никак не мог двигаться с такой скоростью, но в прочем, напомнила я себе, он человеком и не был.
— Куда собралась? — коротко спросил он. Несмотря на количество выпитого, он был совершенно трезв.
— На улицу, воздухом подышать, — солгала я.
Здоровяк прищурился, а кабанья челюсть предупреждающе заходила ходуном.
— Нам не нужно лишнее внимание
— Сомневаюсь, что кого-то заинтересует одна из замарашек в Симпеции. Таких на улицах сотни ходят, чем я-то вдруг их заинтересовать должна.
Кригер было хотел возразить, но Йана, греющаяся нагишом в кресле у камина, оборвала его.
— Lad hende ga, Kriger. Hun vil alligevel ikke kunne komme langt, — сказала она спокойно, не открывая глаз.
— Dum pige, — выругался здоровяк и отступил от двери. — Если вляпаешься, второй раз спасать не полезем.
— Больно надо, — огрызнулась я и исчезла в дверном проеме.
Свежий воздух непривычно ударил в голову, заставив пошатнуться. На улице расхаживали люди, но никого не интересовала одинокая девушка, прильнувшая к стене. Тут не было места милосердию, каждый выживал как мог.
Дыхание белыми облачками вырывалось изо рта, но силы вскоре вернулись ко мне, и, стиснув зубы, я побрела по заметенным улочкам. Как точно пройти к «Кошачьей аллее» я не знала, а потому просто шла наугад, на север от трактира. На удивление, я почти не плутала, но шла медленно, вместе с потоком людей, не выделяясь из общей массы.
Местный контингент поражал и пугал. Пьяницы, громко ругающиеся на непонятном языке и распевающие песни. Просящие милостыню старухи и женщины с укутанными младенцами на руках, которые почему-то не издали ни звука. Из полумрака разбитых окон синели белки одурманенных глаз, а блудницы разгуливали сильно дальше красных улиц, успешно завлекая клиентов прямо из числа прохожих. Кто-то ругался, кто-то дрался, кто-то успокаивал плачущих детей…
Пару раз я почти нарвалась на конфликт, когда какие-то моряки по пьяни приняли меня за куртизанку, но я торопливо свернула от них в соседний переулок, быстро скрывшись из виду. Мне даже потребовать перевести дух и унять бешено стучащее сердце, а из-за того, что я потеряла ориентир из-за болванов-пьяниц, пришлось немного поблуждать по узким мрачным проулкам, заваленным мусором, животными и человеческими экскрементами.
«Кошачья аллея» ярким красновато-розовым пятном показалась между домами, и я радостно выдохнула. Я не могла знать который час наверняка — нигде по близости не было ни часовой башни, ни колокольни, которые в сельской местности и в маленьких городах заменяли дорогой часовой механизм. Оставалось надеяться, что я плутала не слишком долго. Однако, оглядевшись по сторонам, никого кроме разгуливающих с клиентами «красных» девиц не было.
— Ищешь кого-то, пташка? — одна из близстоящих куртизанок подошла, крутя бедрами. Волосы у нее были осветлены, как и у всех остальных распутниц, но темные корни заметно сильно отросли. От трубки в ее руке
Я отступила на шаг.
— Н-нет, я просто…
— Если интересуют девочки, у нас и такие найдутся, — заверила меня блудница своим приторным голоском и почти пугающим хищным оскалом, продолжая подступать. — Любые твои самые смелые желания. У нас в постоянных клиентах даже вельможи и аристократы есть…
Чуть ли не пискнув, я резко рванула обратно в переулок, подальше от почти увлекшей за собой проститутки. Лицо горело жаром, только вовсе не от короткой пробежки. Чувство опасности миновало, когда я поняла, что успела пробежать аж три дома. Было страшно думать о том, что надо теперь туда вернуться.
Это место сводило с ума еще сильнее, чем остальной город. Там, хотя бы, все это было спрятано за красивыми фасадами и фальшивыми личинами. Как же хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, чтобы все было как прежде. Снова просыпаться в своей мягкой кровати, а не на соломенном тюфяке. Носить мягкий бархат и атлас, а не неумело сшитое платье из дешевой шерсти и джута…
«Как же все это несправедливо», — чуть ли не со слезами на глазах думала я, пока шла обратно к назначенному месту встречи. Немного не доходя, я спряталась в небольшом тупике, таком же грязном и провонявшем мочой, как и весь район, где в томительном ожидании мрачные мысли вновь закопошились в голове.
И зачем я только все это придумала. Он ведь не придет. Зачем ему это? С чего вдруг ему проявлять хотя бы каплю сочувствия? Но ведь он предупредил меня о гвардии, хотя мог и не делать этого, и тогда бы я вряд ли смогла быть готова к облаве. Он мог сдать меня еще тогда, в ту ночь. Но не сделал этого…
Так я и сидела у грязной каменной стены, обхватив ноги посреди заваленной хламом подворотни, борясь с собственными сомнениями и мыслями, пока льдистые снежинки маленькими рыбками покусывали покрасневшую на морозе кожу. Я уже готова была смириться с тем, что возвращаться мне придется ни с чем, как вдруг…
— Вы выбрали довольно странное место встречи, госпожа, — сердце екнуло, когда позади раздался знакомый насмешливый голос, и я резко вскочила.
Сначала я даже не узнала Александера. В простом сюртуке он почти не выделялся ни на фоне других жителей города, ни среди жителей Симпеции, словно бы вся его горделивая спесь была частью офицерской формы.
Останец слегка ухмыльнулся, оценивая по внешнему виду всю бедственность моего текущего положения.
— Ты пришел… — я не стала скрывать свое удивление, глядя на откидывающего капюшон Вибера.
Тот прищурился, будто не понимая, от чего эти сомнения.
— Ну, когда тебе золотой гвардеец лично передает письмо, написанное его родной сестрой, в котором она просит о помощи… Это, как минимум, любопытно. Как же получилось, что благородная дама из Великого Дома оказалась в столь… хм-м… незавидном положении, на самых задворках Столицы?
— Это долгая история, — уклончиво ответила я, опасаясь ненужных расспросов.
— Вы же тут явно не сами оказались, тем более не в том состоянии… Вам кто-то помог?