Черное воскресенье (др. перевод)
Шрифт:
— Первый, это пятый. Он выходит. С ним — Таракан.
Кабаков набрал в грудь побольше воздуха и медленно выдохнул. Таракан — это Мухаммад Фазиль.
А пятый все еще говорил:
— Они берут такси. Такси номер четыре-семь-пять-восемь. Регистрационный номер штата Луизиана четыре-семь-восемь, джей-эл. Повторяю: Джульетта-Лайма. Двенадцатый следует машиной…
Сообщение перебил другой голос:
— Первый, я двенадцатый. Следуем за ним. Он свернул на запад, по Мэгазин-стрит.
— Вас понял, двенадцатый.
Кабаков подошел к окну. Ему было видно, как
— Первый, это двенадцатый. Он поворачивает на Пуадра. Похоже, идет к вам, джей-семь!
— Джей-семь на связи. Вас понял, двенадцатый.
Корли остался в бытовке, а Кабаков и Мошевский заняли позиции снаружи — Кабаков в кузове грузовика, за брезентом, а Мошевский в передвижном туалете с глазком в двери. Они втроем образовали что-то вроде треугольника вокруг посадочной площадки.
— Джей-семь, джей-семь! Вызывает двенадцатый. Объекты на перекрестке Пуадра — Рампарт. Движутся на север.
Корли подождал, пока Джексон в вертолете не отошел от кровли, осторожно снижаясь к площадке, и связался с ним на специальной частоте.
— К вам гости. Сделайте перерыв минут через пять.
— Вас понял. — Голос у Джексона был спокойный.
— Джей-семь, мобильный двенадцатый. Объекты на другой стороне вашей улицы, выходят из машины.
— Вас понял.
Кабаков никогда раньше не видел Фазиля. Теперь он разглядывал его в дыру в брезенте, будто Фазиль представлял собой некую экзотическую форму дикой природы. Зверь. Мюнхенское чудовище. Шесть тысяч миль — какая долгая охота!
Футляр фотокамеры! Вот где у тебя оружие, подумал он. Попался бы ты мне в Бейруте!
Фазиль и Авад стояли возле штабеля ящиков у края площадки, глядя на вертолет. Ближе всего они находились к Мошевскому, но видеть он их не мог. Они разговаривали. Авад что-то сказал, и Фазиль кивнул ему в ответ. Авад повернулся и подергал дверь туалета, где укрывался Мошевский. Дверь была заперта изнутри на крючок. Авад прошел в следующий по порядку передвижной туалет и через минуту вернулся к Фазилю.
Вертолет спустился на площадку, и арабы отвернулись от поднятой им пыли. Джексон вылез из кабины, спрыгнул на землю и направился к бачку с охлажденной водой.
Кабакова порадовало, что он держится совершенно естественно и идет не спеша. Джексон нацедил себе стаканчик воды и тут, вроде бы впервые заметив Фазиля, небрежно помахал ему рукой, как бы признавая знакомство.
Молодчина, подумал Кабаков. Вот молодчина!
Фазиль с Авадом подошли к Джексону. Фазиль представил «брата». Летчики обменялись рукопожатием. Джексон согласно кивал. Оживленно болтая, они пошли к вертолету. Пока они шли, Авад сделал несколько жестов, характерных для профессионального разговора летчиков. Авад сунул голову в боковую дверь фюзеляжа, посмотрел, а потом о чем-то спросил. Джексон вроде бы колебался. Он оглядел площадку, будто хотел проверить, нет ли поблизости начальства, потом кивнул. Авад забрался в кабину.
Кабаков нисколько не опасался, что
Все идет хорошо, подумал Кабаков. Как они и ожидали, Авад попросил разрешения побыть в машине при подъеме груза. Джексон объяснил ему, что в рабочие часы это невозможно по правилам страховки, но что к концу недели, утром, до прихода босса на работу, он, может быть, сумеет это устроить.
Они снова пожали друг другу руки. Теперь арабы отправятся туда, где хранится взрывчатка.
И тут из-за угла бытовки вышел Маджинти. Он рылся в коробке с завтраком. Он дошел до середины площадки и вдруг, увидев Фазиля, замер на месте.
Губы Кабакова произнесли безмолвное ругательство. Ох, нет же, нет, думал он. Убирайся оттуда, сукин ты сын!
Лицо у Маджинти стало белым как мел, челюсть отвисла. Теперь Фазиль смотрел прямо на него. Джексон широко улыбался. Джексон выручит, подумал Кабаков. Джексон спасет положение.
Джексон заговорил громче обычного, так что Мошевский мог его слышать.
— Извините, ребята, одну минуточку. Эй, Маджинти, ты все-таки решил явиться на работу, детка? Давно пора!
Но Маджинти словно паралич разбил.
— Лакаешь это клопиное пойло, потом валяешься бог знает где всю ночь. Посмотрел бы на себя, старина, ты выглядишь хуже некуда. — Джексон, взяв его за плечи, повернул в сторону бытовки, но тут Маджинти очень четко выговорил:
— А где же полицейские?
Фазиль резко окликнул Авада и бросился бежать к краю площадки, сунув руку в футляр фотокамеры.
Корли кричал в микрофон:
— Взять их! Взять их, черт побери! Взять их!
Кабаков откинул брезент:
— Стой, Фазиль!
Фазиль выстрелил. Пуля из «магнума» пробила в кузове грузовика дыру с кулак величиной. Фазиль бежал со всех ног, пригибаясь за грудами строительного материала, Кабаков — метрах в двадцати позади него.
Авад рванулся было за Фазилем, но Мошевский, выскочив из укрытия, перехватил его и, не прерывая бега, свалил на землю ударом в затылок, а сам бросился бежать за Кабаковым и Фазилем. Авад попытался подняться на ноги, но на него навалились Джексон и Корли.
Фазиль бежал к «Супердому». Два раза он останавливался — выстрелить в Кабакова. Во второй раз пуля пролетела так близко, что пригнувшийся Кабаков ощутил на щеке ветерок.
Фазиль мчался по открытому пространству между штабелями стройматериалов и огромной разверстой дверью недостроенного стадиона. Кабаков, выстрелив из автомата в пыль перед Фазилем, крикнул:
— Стой! — И повторил по-арабски: — Индэк!
Но Фазиль даже не приостановился, когда песок и камешки, взбитые пулями Кабакова, ударили его по ногам. Миг — и он исчез в здании стадиона.