Черное время
Шрифт:
– Вот, демонстрирую, – прозвучал голос Маттера.
Одна из крохотных световых паутинок ринулась на зрителей, превращаясь в шерстинку, в мохнатую веточку, в перо жар-птицы и, наконец, в удивительной красоты сложную геометрическую фигуру, каждая искорка которой представляла собой не звезду, а целую галактику.
– Фрактал Мандельброта в наглядном изображении, – важно проговорил Маттер. – Структурирован с шагом ноль шестьсот восемнадцать, то есть соотношением Фибоначчи, или так называемой пропорцией золотого сечения. Вблизи границ областей возникает конкуренция за обладание приграничным пространством,
Сетчатая картина галактических скоплений и «фрактал Мандельброта» исчезли, на их месте возникли две фигуры, сотканные из множества мигающих звездочек: куб и бублик.
– Кубоид Мазилла-1, ближайший к Солнцу. Открыт еще в двадцатом веке. Тороид Перстень Невесты, галактическое скопление Волосы Вероники. Роль тороидов в процессе структуризации пространства мне еще непонятна, а вот кубоиды – вакуумные стабилизаторы, это очевидно. Вблизи них градиент давления «темной энергии» на четыре порядка ниже, что соответственно сказывается и на темпах расширения пространства в этом районе. Вообще же скорость расширения континуума в местах расположения кубоидов равна нулю.
– Так велика их гравитация?
– Звезды в кубоиде удерживает не гравитация, некая сила, которую я предлагаю назвать «белой энергией», влияющей на темпы расширения Вселенной. Но кубоидов пока мало, я насчитал их всего три сотни, поэтому общий эффект их влияния на инфляционное разбегание несущественен.
– Но ведь и системы Блэкхоул пытаются делать то же самое? – хмыкнул Баренц.
– Да, верно, однако уровень их влияния гораздо скромнее и не распространяется за границы галактик. К тому же их благие намерения основываются на странной логике, не считающейся с позицией других разумных структур.
– Почему?
– Не знаю.
– Ты же ксенопсихолог.
– Я не получал «черное знание», как Шаламов и Клим. Вот когда кто-нибудь из них соизволит дать мне полный интенсионал по данной проблеме, я смогу ответить на все ваши вопросы.
– Хорошо, мы поняли, – подвел итог беседе Баренц. – Что вы предлагаете для решения задачи?
– Вряд ли мы достучимся до хозяев таких структур, как кубоиды, тороиды, стринг-фракталы, войды, системы градаций плотности вакуума, рассредоточенных в пространстве определенным образом. Не наш уровень. Другое дело – близкие нам по энергетике и психике биоценозы: плазмоиды на поверхности звезд, биосистемы типа планет, устойчивые конфигурации полей и частиц, образующие разумные аттракторы размером с планетарные системы типа Солнечной.
– Ну, их психика тоже далека от человеческой, – проворчал Ромашин. – К тому же и контакт с ними нам вряд ли доступен. Для полноценных переговоров у нас нет ни средств, ни возможностей, ни времени.
– Если вы дадите мне в помощь пару интрасенсов-космологов, я попытаюсь найти выход из положения. Есть кое-какие идеи. А лучше, если со мной будет работать Аристарх.
Баренц покачал головой.
– Железовский занят.
– Пусть хотя бы заглянет ко мне, когда вернется. Он хороший советчик.
– Что ж, это по крайней мере мы можем вам обещать, – сказал Баренц, вставая. – Работайте
Маттер забрал иглу компакта, ушел.
Баренц кивнул на закрывшуюся дверь:
– Он справится?
– Лучшего специалиста у нас нет, – мрачно проговорил Ромашин.
ГЛАВА 7
ПОГРУЖЕНИЕ В СТАКАН
На широкое поле с редкими рощицами хилых деревьев и зарослей кустарника спустился вечер, пугливо тихий и робкий. Природа словно прислушивалась к чему-то, приглушив краски дня, ожидая неведомого катаклизма. Не кричали в рощах звери и птицы, замерли в озерах и реках рыбы. Даже гигантский вран – воронья стая, обладающая неким подобием сознания, вдруг перестала кружить над одиноким холмом и метнулась в сторону, скрылась за горизонтом.
И тотчас же над полем развернулись странные и страшные события, не относящиеся к природным стихиям.
Сначала высоко в небе просияла звездочка, стала падать вниз, превращаясь в иглу, в сверкающий наконечник копья, потом в металлическую громадину кинжаловидных очертаний. Нацелилась на холм.
За ним спикировала к земле целая эскадра черных монстров с хищными силуэтами, по многосложным телам которых бежали цепочки лиловых искр и молний. Их было около трех десятков, и все они вдруг почти одновременно метнули по сияющему беглецу реки фиолетового огня.
Однако за мгновение до этого кинжаловидный болид исчез, будто испарился, растаял в воздухе, а затем из вершины холма, которую чудом миновали молнии, с оглушительным воплем ударила в небо ажурная черная молния неизвестного разряда, сворачиваясь в жгут, в свирепо вращающийся смерч. Этот смерч подхватил стаю черных пришельцев, втянул их в себя, сжался в линию, исчез.
Вопль прокатился по полям, лесам и перелескам, пугая зверей, птиц и спящих людей, стих. На землю вернулась тишина.
В воздухе появился – словно выскочил из ниоткуда – сияющий корабль-нож, приблизился к холму, опустился на землю, придавив кормой кустарник. В его борту образовалось отверстие люка, из которого выпрыгнул человек в комбинезоне, делающем его почти невидимым. К нему бросилась тоненькая фигурка в таком же костюме. Они обнялись.
– Я так боялась! – шепнула Дарья, прижимаясь к мужу изо всех сил. – Вдруг ты не успел бы отскочить?
– Я тоже нервничал, – признался Дар. – Боялся, что они попадут по таймфагу, и он не сработает.
– Он сработал!
– Еще как! – Дар глянул в небо, тихо рассмеялся. – Даже пыли от «драконов» не осталось!
«Браво, правнук! – раздался в голове молодого человека чей-то густой мыслеголос. – Хорошо справился».
Дарья вздрогнула, тоже услышав пси-вызов.
– Кто это?
– Аристарх, – сказал Дар, гордый похвалой и обрадованный появлением предка.
С неба на землю упал небольшой летак, из которого неторопливо выбрался Железовский, шагнул к молодым людям.
– Дядя Аристарх! – взвизгнула Дарья, бросаясь к нему на шею. – Как хорошо, что ты прилетел!
– Да и я рад, честно признаться. – Аристарх обнял ее одной рукой, протянул другую Дару. – Хорошо выглядишь, правнук. Возмужал, повзрослел.
– Время идет… – смутился чистодей.
– Время стоит, это мы идем через пространство лет.