Черное зеркало колдуна
Шрифт:
«Ну и характер у Арины! Много воли ей дали! Да и Марфа совсем стыд потеряла! Мужу перечить вздумала! Если бабы начнут заправлять, то конец придет Руси!»
От таких мыслей стало даже приятнее, спокойнее, что ли. Боярин даже плечи расправил и озираться перестал. Внезапно вспомнил дело, беспокоившее всю неделю, и снова приуныл. Все пошло кувырком. Наверное, не случайно дела стали страшные твориться на Москве. Сатанинские… Подумал и осенил себя крестным знамением, на всякий случай. Вспомнил молодого писаря, найденного замученным, да так, что живого места на теле не осталось. Сроду на Москве таких бесовских дел не водилось. Ну порежут кого по пьяни или по злому умыслу, на дыбу вздернут злодея, но потом его же на погост отвезут и за упокой души помолятся. Но чтоб такая лютая смерть – не было такого! На Руси жили просто, без затей, а какая богобоязненная душа такое сотворит?!
А вчера ключница Агафья с рынка новости принесла, что стражники на Дмитровской дороге нашли бездыханное тело дружка хлопонинского – Фомы Снегирева, из богатой купеческой семьи. Агафья бубнила своим заупокойным голосом, что, мол, кровищи натекло ужас, и еще подробности, от которых живот наизнанку выворачивало, а глаза горели блеском то ли страха, то ли неясного торжества. Совсем стало непонятно. Вначале все на Фому думали, мол, по пьянке сотоварища порешил. Ан нет, получалось, что не он. Их с Ванькой водой было не разлить, два сапога пара: ветреники и бездельники. Только за что им такую лютую смерть? Как ни думал боярин, придумать не мог. Один ответ: козни лукавого.
Хотя что о других печалиться, самому бы выкрутиться. Шацкий вздохнул и вернулся к тому, что занимало его с утра. Да только мысли умные в голову приходить не спешили.
«Надо бы с Никифором посоветоваться», – подумал он и с облегчением вздохнул. Хорошая мысль, Никифору Толоконникову, своему управляющему, Еремей Иванович доверял. Да еще удивлялся, что такого большого ума человек служит такой сошке, как он. Запросто мог стать подьячим, да таким, к которому проситель меньше чем с гривенником и не совался бы. Нет же, сидит в его затхлом поместье и управляет тремя деревеньками, данными Шацким в кормление. Хотя только благодаря Толоконникову хозяйство не приходило в упадок. Деревеньки были справными. Смерды к более богатым соседям и не думали перебегать. Зачем бегать, если и у себя хорошо живется. Умел Толоконников так дело справить, что подати холопам были не в тягость. Так что Никифор плохого посоветовать не мог.
Глава 2. О том, как не спотыкаются, лежа в постели
Сессилия Гласс оказалась дамой сумасбродной и непредсказуемой. Угадать, что именно творилось в ее голове, было невозможно. Это была невысокая пожилая женщина неопределенного возраста, с властным голосом и озорным взглядом карих с золотистыми искорками глаз. Неяркий макияж, тщательно уложенные пепельные волосы и осанка балерины дополняли картину. Кабинет ее был оформлен просто и изысканно: серо-белые тона, пара постмодернистских пейзажей, два миниатюрных деревца, безумно дорогая и столь же незамысловатая мебель. Никаких книг, досье, только мерцающий экран и белая клавиатура и удивительно удобный стул для посетителей, на котором ерзала от нетерпения Кася. Причиной ее недоумения был разговор не о чем, длившийся без малого уже минут двадцать.
– Вам известна история «Титаника»?
– Кто ее не знает, – пожала плечами Кася, – в общих чертах, конечно. Гигантский пароход, чудо техники, затонувший после столкновения с айсбергом. Что-то вроде Вавилонской башни нового времени.
– В каком смысле? – подняла брови Сессилия Гласс.
– В том и другом случае люди бросили вызов богу и природе и поплатились за собственное легкомыслие.
– Оригинальный взгляд, но меня в истории «Титаника» привлекла совсем другая идея. Мой отец, радиолюбитель, как-то рассказал мне ее с совершенно неожиданной точки зрения, и я ее запомнила. В эту эпоху радиосвязи особого значения не придавали. Плавали без нее по морям веками и так же и собирались плавать дальше. Радисты к экипажу корабля не относились, и они были завалены работой, никакого отношения к навигации не имеющей. На «Титанике» собрались сливки высшего общества, промышленные магнаты, банкиры, политики, и вся эта публика завалила радистов работой, начиная с телеграмм делового содержания и кончая приветами близким и дальним членам семьи. Телеграммы стоили не просто дорого, а очень дорого, и именно за эту работу радистам хорошо платили. Вполне закономерно, что именно ей Джек Филипс и Гарольд Брайд, радисты «Титаника», придавали особое значение. Четырнадцатого апреля тысяча девятьсот двенадцатого года радисты получили несколько сообщений об айсбергах,
Сессилия продолжила после небольшой паузы:
– Получается, что именно эти приветы двоюродному дядюшке, эта маленькая и ничтожная деталь стоила жизни больше чем тысяче людей! Мой отец считал ее очень поучительной, эту историю. Она меня поразила с детства, и с тех пор я никогда не пренебрегала самыми незначительными деталями.
– И что же за деталь, которая не дает вам покоя?
– Из моих личных архивов пропало несколько бумаг.
– Компрометирующие документы? – озвучила Кася первое, что пришло в голову.
Сессилия только улыбнулась в ответ. Но так, что собеседница сразу сообразила: глупость сморозила. Перед встречей Кася быстро просмотрела собранные Бодлером сведения. Сессилия Гласс была одним из преуспевающих арт-дилеров французской столицы. Ее галерея специализировалась в основном на египетских древностях, византийских иконах, Ренессансе, французском барокко и русском модерне. Почему именно такой странный выбор? Ответить было сложно. Сессилия вообще была человеком неординарным и чаще всего непредсказуемым. И, судя по всему, делала исключительно то, что ей нравилось. Впрочем, она могла себе это позволить. Покойный месье Гласс никакого отношения к искусству не имел, зато обладал потрясающим чутьем на выгодные сделки в области недвижимости. Поэтому тылы обеспечил не только жене, но и будущим пяти как минимум коленам собственных потомков, правда, прямых потомков не было, только многочисленные племянники и племянницы. Сессилия к мужниному капиталу почти не притрагивалась, собственный бизнес приносил ей более чем приличный доход. Тем более репутация ее была безупречной, и большое количество людей доверяли сделки по покупке-продаже произведений искусства именно ей.
– Сессилия, можно откровенно?
– Конечно, всегда лучше откровенно.
– Мы полчаса уже сидим и разговариваем на отвлеченные темы, скоро и до погоды доберемся, и я решительно не понимаю, зачем я могла вам понадобиться, да еще так срочно.
– Я вам сказала, что из моих архивов пропали документы.
– Только не сказали какие.
– Хорошо, дальше ходить вокруг да около не имеет смысла, – тряхнула головой пожилая дама, – в документах была копия отчета некоего Артемия Фокина, писца Земского приказа, о расследовании ряда преступлений, всколыхнувших Москву в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году.
– И почему вас заинтересовал этот отчет?
– Вы когда-нибудь слышали о черных зеркалах Джона Ди?
Кася напрягла память, и та ее не подвела. Перед глазами всплыло небольшое зеркало из обсидиана, стоящее в витрине Британского музея. Легенда под ним гласила, что предмет принадлежал личному астрологу и магу английской королевы Елизаветы I Тюдор Джону Ди.
– Слышала в общих чертах и видела одно из его зеркал, – отрапортовала она, – только магией я особенно не увлекаюсь.
– Не бойтесь, в магию погружаться вам не придется. Из моих архивов пропали документы, связанные с моими расследованиями истории черных зеркал. Лет десять назад один влиятельный коллекционер, Александр Келен, попросил меня найти одно из подлинных черных зеркал Джона Ди. Я напала на следы, которые вели в Московию шестнадцатого века. Тогда в мои руки и попала копия отчета, в котором явно говорится, что английские купцы привезли некое черное зеркало в подарок царю Федору Иоанновичу. Вроде бы царь приглашал Джона Ди к себе на службу, но тот приехать не смог и прислал зеркало в подарок.
– Насколько я помню, Федора Иоанновича магия особенно не интересовала, был он богобоязненным и откровенно недалеким?! – удивилась Кася.
– Совершенно точно, но вы забываете, что страной управлял Борис Годунов, а ему ясновидение очень даже могло понадобиться, – справедливо заметила Сессилия, – но в принципе меня особенно не интересовало, кто на самом деле пригласил Ди и кому предназначалось зеркало. Самое главное, что оно исчезло бесследно.
– Бесследно?
– Да, купеческий караван ограбили, и зеркало пропало. И именно этим делом и занимался некий подьячий Федор Басенков, отчет о расследовании которого и был в моих руках.