Черное знамя
Шрифт:
— Ну, ты загнул, Борис, — рыжий скривился. — Тебя-то вот за такие речи как раз…
«В фильтрационный лагерь» — закончил про себя фразу Олег.
В заведения подобного рода, подчинявшиеся ведомству Хана, обычно попадали болтуны, не умеющие держать язык за зубами.
— Если кого из нас и призывать, то это Николая Филипповича, — поспешно гася конфликт, вмешался пухлый юноша с похожей на мочалку бородкой, вряд ли украшавшей округлый подбородок. — Он у нас самый воинственный, и пистолет в столе держит, и вообще с опытом…
— Все-то
Честно говоря, на бывшего военного заведующий сектором походил мало.
— Хм, понятно, — сказал Олег, и попытался улыбнуться в ответ, но вышло у него не очень удачно.
— А ты, Борис, язык придержи, — широкоплечему достался сердитый взгляд начальника. — Незаменимых у нас нет, сам понимаешь, ты хоть и герой освоения Севера, и писатель, место твое пустовать не будет.
«Юркевич» — вспомнил Олег фамилию мрачно потупившегося соседа.
Из памяти всплыли строчки когда-то читанной заметки… молодой и талантливый автор, уроженец города Златоуста Уфимской губернии… пишет под псевдонимом «Борис Норд»… его книги «Льды и люди», «Семнадцать миллионов собачьих шагов» пользуются заслуженным успехом у читателей… подающий надежды историк, последователь научной школы…
Странно, что они никогда раньше не сталкивались, хотя бы в ведомстве Эренбурга, в имперской палате культуры. Олегу приходилось там бывать, а уж «молодой и талантливый автор» просто обязан был посещать расположенное у озера Нижний Кабан учреждение!
Разговор за столом свернул на продовольственные карточки, введенные два дня назад «в интересах победы», как было написано в соответствующем указе. Коснулись они не всех продуктов, в основном алкоголя и всяких дорогостоящих вещей вроде икры, шоколада, южных фруктов.
— Это что, я теперь захочу пива выпить, мне с собой в трактир карточку эту брать? — горячился рыжий. — А если у меня карточки кончатся, мне его, что, не продадут, не нальют лишнюю кружечку?
— Указ вроде бы только крепкого касается… — начал было Степанов, но его прервал зазвонивший за шкафами телефон.
— Да? — сказала Лидочка. — Да, он здесь, сию секунду… Николай Филиппович, вас! Приемная директора.
— Прошу простить, — заведующий сектором поднялся, торопливо вытащил салфетку из-за ворота.
Разговор оказался недолгим, через минуту Степанов вернулся, и к удивлению Олега, поманил того пальцем:
— Андрей Евгеньевич вас вызывает к себе, просит прибыть немедля.
— Да, хорошо, — Одинцов встал. — Как думаете, зачем?
— Не могу знать, но полагаю, что хочет познакомиться с новым сотрудником, — Степанов развел руками. — Есть у него такое обыкновение, когда дело касается, если можно так сказать, личностей неординарных, а вы ведь пришли к нам, честно говоря, не совсем обыкновенным образом.
Ну да, точно, не каждый
— Кабинет его знаете, где находится? — поинтересовался Степанов.
Олег кивнул:
— Да.
«Логово» директора «Наследия» располагалось в другом конце здания, так что неровные шаги, сопровождаемые стуком палки, прозвучали сначала на одной лестнице, затем раздались в длинном коридоре, а затем огласили другую лестницу, парадную и роскошную, со ступеньками из мрамора, красным ковром и широкими перилами.
В приемной Олега встретил секретарь, подтянутый и моложавый, хотя вовсе не молодой.
— Вас ждут, проходите, — сказал он, и распахнул тяжелую дверь из красного дерева.
Кабинет Снесарева оказался велик и солиден, под стать хозяину — панели из светлого дерева на стенах, кадка с необычным растением в углу: фиолетовые листья, светлая кора, явно что-то экзотическое, стол, достойный большого чиновника, и неизбежный портрет главы государства на стене.
Огневский смотрел, как всегда, пристально, с напором, и казалось, что ноздри его раздуваются от ярости, что сейчас он раскроет рот и раздастся знакомый всей стране голос.
— Олег Николаевич, заходите, — Снесарев кивнул, на губах его появилась мягкая улыбка. — Присаживайтесь. Надеялся, что наша встреча состоится несколько раньше, но сами знаете, непредвиденные обстоятельства.
Еще бы, в связи с тем взрывом у директора наверняка прибавилось дел, и ведь уже сегодня проходная выглядит так, словно ничего и не было пять дней назад, разве что вахтер сидит другой. В связи с этим вышла задержка с оформлением — приказ о зачислении Олега оказался подписан только вчера, а первый рабочий день начался сегодня.
— Я понимаю, ваше превосходительство, — он сел, палку прислонил к столу.
Снесарев, в отличие от заведующего специальным сектором, выглядел тем, кем был — военный географ, объехавший половину Азии, дослужившийся до генерала, профессор и автор множества научных работ, владеющий четырнадцатью языками; волосы и усы седые, но взгляд острый, и не скажешь, что три года назад отметил семьдесят.
Именно тогда Олегу на глаза попалась газетная статья, посвященная юбиляру и набитая всякими фактами о нем.
— Не сомневаюсь, что понимаете, — Снесарев огладил усы, и заговорил неспешно, взвешивая каждое слово. — Такие люди, как вы, нам очень нужны, и большая удача, что вы оказались в стенах нашего института. Вы так наверняка не думаете, даже подозреваете, не сошел ли я с ума, но я уверен, что через год-два измените свое мнение. Да, у вас нет научной подготовки, но зато есть живой, открытый ум и еще опыт, который пригодится нам, когда начнется запланированное расширение «Наследия». Мы пока занимаемся исключительно историей, но это ситуация данного дня, вскоре мы попытаемся охватить все дисциплины, интересные нам с точки зрения евразийского мировоззрения…