Черноморский флот в трех войнах и трех революциях
Шрифт:
Еще в марте 1914 г. контр-адмиралу Сушону была поставлена задача в случае войны совместно с итальянскими кораблями воспрепятствовать переброске алжирского (XIX) армейского корпуса во Францию. Первоначальным планом предусматривалось, что Италия выступит против Франции вместе с Германией и Австро-Венгрией, а Великобритания останется нейтральной.
1 августа во Франции была объявлена
4 августа в 6 часов утра «Гебен» обстрелял алжирский порт Филиппвиль, а «Бреслау» — порт Боне. Набег германских крейсеров на три дня задержал прибытие во Францию XIX армейского корпуса.
Еще на подходе к алжирским берегам, в 2 ч 35 мин 4 августа, на крейсерах приняли радиограмму: «3 августа заключен союз с Турцией. «Гебену» и «Бреслау» идти немедленно в Константинополь. Морской генеральный штаб».
Отдать приказ в Берлине — одно, а выполнить его в Средиземном море — совсем другое. Англия и Франция обладали подавляющим превосходством на Средиземном море. У них там было 15 линкоров, 3 линейных крейсера, десятки броненосных и легких крейсеров, 8 флотилий эскадренных миноносцев, подводные лодки и т.д. «Гебен» и «Бреслау» были хорошими ходоками, но их машины сильно износились, и они не могли давать максимальный ход.
Англо-французы прекрасно понимали, что в Средиземном море есть только три дыры, куда бы могли ускользнуть германские крейсера, — это Гибралтарский пролив, Пола и Дарданеллы. Прорыв в Атлантику и поход вокруг Европы был технически сложным и весьма опасным мероприятием. Прорваться в Адриатику было очень легко, но тогда крейсера простояли бы в Поле всю войну вместе с австрийскими кораблями. И контр-адмирал Сушон, и союзные адмиралы прекрасно понимали, что выходы из Адриатики будут вскоре заблокированы. Отсюда было очевидно, что крейсера пойдут в Дарданеллы.
Тем не менее французы и англичане совершают множество «ошибок» и пропускают немцев в Проливы. Разбор плавания кораблей Сушона и действия англо-французского флота не входят в нашу задачу, тем более что это сделано в нескольких десятках книг. Скажем лишь, что сочетание таких «ошибок» без злого умысла физически невозможно.
8 августа великий визирь «категорически заявил» русскому послу Гирсу, что «Гебен» и «Бреслау» через Дарданеллы никоим образом пропущены не будут и что Турция будет строго придерживаться нейтралитета.
10 августа в 17 часов крейсера Сушона подошли к входу в Дарданеллы. Их встретил турецкий миноносец и провел через пролив. Как писал позднее Уинстон Черчилль, приход «Гебена» принес с собой «больше бедствий, крови, руин и неконтролируемых последствий, чем все другие военные корабли, вместе взятые, со времен изобретения корабельного компаса».
Согласно всем нормам международного права, через 24 часа после входа в турецкие территориальные воды «Гебен» и «Бреслау» должны были или их покинуть, или быть интернированы до конца войны. Интернирование включает в себя вывод из строя вооружения, машин и существенное сокращение экипажа. Однако турки не хотели интернирования, да и немцы не позволили бы себя разоружить.
Поэтому Джемаль-паша и Энвер-паша объявили о покупке «Гебена» и «Бреслау». Причем якобы сделка была совершена еще до войны. Естественно, эта продажа была фикцией. На крейсерах были подняты турецкие флаги, немецкие офицеры сменили форменные фуражки на фески. Разумеется, крейсера были переименованы.
Первым делом Сушон затребовал из Германии сотни офицеров и квалифицированных специалистов из унтер-офицеров и старшин — артиллеристов, минеров, дальномерщиков и других. Их распределили по наиболее боеспособным кораблем и фортам в Босфоре и Дарданеллах. Фортами в Проливах стали командовать два немецких адмирала и 10 старших офицеров. Взяв в свои руки мощную радиостанцию Окмейдан (вблизи Константинополя), немцы восстановили независимую от корабельных радиостанций радиосвязь с фортами в Проливах и Германией.
Немцы интенсивно готовили турецкий флот к нападению на Россию. Но нельзя возлагать ответственность за вероломное нападение лишь на немецких «советников». Еще в начале 1914 г. в Морском штабе Османской империи разрабатывались варианты внезапного нападения на русский флот. Конкретно, фрегат-капитан Али Риза-бей предложил устроить атаку миноносцев на Севастополь так же, как японцы атаковали русскую эскадру в Порт-Артуре. После же уничтожения или повреждения русских броненосцев в Севастополе лихие вояки планировали высадить десант в районе Одессы. Таким образом, если Сушону и К° приходилось давить на седобородых чиновников во главе с великим визирем, подталкивая их к войне, то наглых молодцов из Морского штаба, типа Али Риза-бея или Рыза Шанир-бея, наоборот, приходилось окорачивать. Немцы объясняли последним, что морской десант в Одессе — это бред; минная атака на Севастополь будет самоубийством, зато можно использовать миноносцы в Одессе.
Военные приготовления турок и немцев не были тайной для русского начальства. Сотрудники посольства за несколько лет создали широкую сеть осведомителей среди военного и гражданского руководства Турции. В саду русского посольства была мощная радиостанция, с помощью которой не только поддерживалась бесперебойная связь с Севастополем, но и осуществлялся радиоперехват турецких, германских и иных радиостанций. В русском посольстве читали все радиотелеграммы германского посольства и наиболее ценные выдержки из них отправляли в Министерство иностранных дел Сазонову, причем посол Вагенгейм в донесениях именовался «Павловым», а германское посольство — «отсюда». Вот, к примеру, 11 (24) сентября Гире передает в Петербург расшифрованный текст сообщения германского посла 15 сентября (по новому стилю): «Накануне Энвер сказал, что, по приказанию султана, флот выйдет в Черное море 30 сентября, причем просил хранить это в строгой тайне. Энвер считает высадку в Одессе возможною только в случае уничтожения русского флота». На следующий день Гире опять предупреждает Сазонова — «отсюда» телеграфируют 16 сентября: «Из беседы с Энвером и Талаатом, от коих ныне все зависит в Турции, выяснилось, что они имеют твердое желание приступить к военным действиям и считают настоящую минуту для этого подходящей».
А вот уже и сам Гире пишет 22 сентября (5 октября) Сазонову: «Объявление всеобщей мобилизации и связанное с нею обращение всей страны в военный лагерь привели к подчинению гражданских властей военным, к преобладающему влиянию воинственной партии с Энвером-пашою во главе, назначенным генералиссимусом армии и флота и фактически захватившим в свои руки все управление страною … В Турцию стали направляться крупными партиями германские офицеры и нижние чины, приходить целые транспорты оружия, военных припасов и даже денег… по моему мнению, война неизбежна».