Черновик
Шрифт:
— Ах ты хулиган, — прошептал я, садясь на колени и позволяя Кешью лизнуть себя в нос. — Значит, не помнишь? Но тебе хорошо? Точно? И от тебя им стало лучше?
Кешью облизал мне лицо. Ему было хорошо. Он любил свою маленькую хозяйку и был абсолютно уверен, что большинство людей тоже достойны любви.
— Хорошая у тебя собака, — сказал я. — Ты ее береги. Я вот… потерял такую.
Лицо девочки тут же отразило весь ужас ситуации. Она кивнула. Сказала:
— У нас алиментный щенок скоро будет. Вы если хотите, приходите.
— Подумаю, — пообещал я. — Я вообще-то тут знакомую ищу. Наталья Иванова зовут. Не знаешь такой?
Девочка подумала и покачала головой.
— Помню только, что в этом районе живет, — продолжал я. — И что на шестом этаже. Провожал однажды…
— Мы на шестом живем, — оживилась девочка. — Только у нас нет Натальи. У нас три квартиры на площадке. В одной живет тетя Галина… — Девочка понизила голос и повторила чужие слова: — Змеюка редкостная. В другой — мы с Кешью, папой и мамой. Между нами в однушке вообще никто не живет. Хозяевам, наверное, жилплощадь не нужна! Хоть бы сдавали, верно? Заработать можно хорошо. А то ни себе, ни людям! Папа говорит, надо посмотреть законы, может, можно эту квартиру отобрать. За неиспользование.
— Это вряд ли, — задумчиво сказал я. — Насчет щенка я подумаю, спасибо большое.
На прощание я снова погладил Кешью по загривку. И ушел не оборачиваясь.
Коте я позвонил, подходя к метро.
— Да? — очень подозрительно спросил Котя.
— Ага, — согласился я. — Именно. Это я.
Раздался тяжелый вздох.
— Котя, кончай дурить, — сказал я. — Мне посоветоваться надо.
— А мне — работать! — гордо ответил Котя.
— Что, на летний отдых зарабатываешь? — коварно спросил я.
— Почему бы и нет!
— Дай догадаюсь, как именно… «Когда-то я была веселой и общительной девочкой, а потом — увидела ее по телевизору…»
— «Раньше я была простым питерским пареньком по имени Лёха, — сказала Мэри с улыбкой. — Погаси сигарету, курение вредит здоровью!»
— У тебя появился социально позитивный подтекст! — удивился я.
— Это для газеты «Здравы будем», — виновато сказал Котя. — Они обязательно просят, чтобы помимо клубнички было о вреде пьянства, курения… Чего звонишь?
— Возьми десяток пива и приезжай, — попросил я. — Только пиво пусть будет холодное. И чипсов каких-нибудь, орешков…
Некоторое время Котя переваривал информацию. Потом сказал:
— Теплое пиво было бы проблемой, а вот… Что? Третья дверь открылась? Куда?
— В лето, — сказал я и выключил мобильник.
Здравые мысли подкрадываются неожиданно.
— Если бы ты, Кирилл, обладал системным мышлением, — переворачиваясь со спины на пузо, сказал Котя, — ты бы попросил меня взять крем от загара.
Солнце и впрямь начинало припекать.
— Если бы ты не был столь ленив — сгонял
— И где я сейчас куплю крем от загара? — лениво спросил Котя. — Это либо дома искать, либо в парфюмерных супермаркетах вроде «Тверская-понты». Дай пивка…
Я протянул ему бутылку «Оболони». Не выдержал и спросил:
— Слушай, что ты все время берешь это пиво?
— Мне у них рекламная стратегия нравится, — усмехнулся Котя. — Представляешь, они писателям-фантастам предлагают упоминать в книжках пиво «Оболонь».
— И что?
— Ну, если в книжке десять раз будет упомянуто слово «Оболонь», то автору выплачивают премию. Прикинь?
— Так просто? — восхитился я. — «Оболонь», «Оболонь», «Оболонь» — и все?
— Десять раз подряд «Оболонь», — подчеркнул Котя. — Не меньше.
— А что такое вообще «Оболонь»? — спросил я.
— Болотистый берег реки.
— Серьезно? То есть «Оболонь» — это пиво из болотной воды?
— Но ведь вкусно же!
Спорить я не стал.
У такого моря и под таким солнцем, да еще и в ноябре месяце — любое пиво годилось.
— Странно все, — сказал я. — Понимаешь… я-то ждал, что Кешью страдает по Наталье… я его заберу. Заплачу, конечно! А оказалось — он у девочки три года. Неправильно это.
— Все правильно, — фыркнул Котя. — Ты еще не понял?
— Что?
— Ни Роза, ни Феликс не вспоминали про каких-то странных личностей, занявших их место. Вроде как ты должен был из жизни выпасть…
— Угу…
— А тебя — выпали. Заменили.
Я все-таки не мог понять.
— Как заменили?
— Она в себя нож воткнула? — спокойно спросил Котя. — Грудью на нож — и оп-ля? Словно в масло? И вот труп истекает кровью, сирены воют, ты в бегах…
— Блин…
До меня наконец-то все дошло.
Я вскочил. В бешенстве ударил ногой по песку.
— Блин! Блин! Блин!
— Понял? — Котя повернул голову и подслеповато посмотрел на меня. — Твоя Наталья Иванова, мышь белая, моль бледная — такой же функционал, как и ты. Почему-то ты не действовал так, как они от тебя ожидали. Они это предвидели. И у тебя заранее был раздражитель — наглая противная девица. Ты скажи — она ведь как раз того типа, что тебе наиболее противен, верно? Не просто чужая женщина, а мерзкая чужая женщина? Так?
Я пожал плечами.
— С тобой сложнее, чем с горничной и ресторатором, — невозмутимо продолжал Котя. — Я вчера вспылил, ты уж извини. Очень меня карта завела… Но у тебя не так просто все, Кирилл. Ты не обычный таможенник, которых здесь — как грязи. Что-то в тебе есть особое. Я, правда, еще не понял, что именно.
— А пытался? — мрачно спросил я.
— Да. Полночи думал. — Котя сел на песке, надел очки. Строго посмотрел на меня. — Слушай, Кирилл. Мы, наверное, и впрямь были хорошие друзья…