Шрифт:
****
Утро. Всегда ненавидел утро. Просыпаться никогда не хочется и кровать держит тебя плотным одеялом не позволяя встать. Эх, как же хорошо, но нужно подниматься.
Как обычно, мой будильник начнет звенеть через минуту и слышать его вопли я вовсе не желаю. Сажусь на кровати и чувствую, как руки начинает ломать. Не обращаю внимания на боль, выключаю будильник и поднимаюсь на ноги. Теперь нужно сделать комплекс упражнений, а то буду плохо себя чувствовать весь день. Неспешно разминаюсь и вспоминаю, когда сегодня на пары. А
Выйдя с душа, я посмотрел на себя в зеркало. Ну что же Глеб, как всегда урод, правда? Криво изогнутый нос, нарост над правым веком, деформированная челюсть из-за которой я не могу нормально закрывать рот. Просто писанный красавец!
Вздохнув я отвернулся от зеркала. Повезло же мне родится, от союза кровных брата и сестры. Хоть я и был высок, бегать или быстро ходить не мог. Хрупкие кости и суставы были причинной. Да и вообще смотря на свое костлявое тело я удивляюсь как могу нормально ходить. Впрочем, жалеть себя смысла нету. Мне уже двадцать четыре и через шесть месяцев будет двадцать пять, и по законам смогу сделать операцию над своей тушкой. Осталось немного подождать, и я смогу сменить себе лицо.
– Глеб, иди есть!
– крикнула мне мать, и я поспешил одеться.
Быстро выйдя со своей комнаты, я направился на кухню. Там меня уже ожидала мать с отцом и также сестра, что уплетала макароны за обе щёки. Сев рядом я принялся поглощать еду, но сестра не дала мне это сделать молча.
– Брат, у тебя же в группе учатся девушки?
– с набитым ртом проговорила Лена.
– Да, учатся. А что?
– я посмотрел на сестру.
– И тебе кто-то из них нравиться.
– она ехидно улыбнулась.
– Нет.
– Врешь.
– показала она язык и встала.
– Поговорим позже, мне бежать нужно. Пока всем.
Я посмотрел в след сестре и принялся есть. Опять пытается выпытать у меня что-то о личной жизни. В свои восемнадцать она уже заканчивает университет, а мне еще год остался. Вот что значит, гений.
Наши родители, как я упоминал, были кровными братом и сестрой. В наше время нету запретов на инцест, медицина, как говорил мой прадед, шагнула далеко вперед и теперь существуют препараты что обезопасивают ребенка от такой связи. Но мои родители зачали меня случайно и не принимали специальных лекарств для моего благополучия. Наверное, моя мать сильно удивилась, обнаружив что беременна. Хотя кто его знает. Я был нежеланным ребёнком в семье и когда родился был уже калекой.
Служба опеки за ограниченными (СОЗО) взяла меня в оборот и дала максимум который возможен для моего нормального развития. Так как родился я полным калекой без возможности роста, меня можно сказать спасли. Теперь же каждый год я хожу в отделения СОЗО и меня проверяют на возможные отклонения. К моему счастью мои органы полностью здоровы и очень крепки, хоть скелет довольно хрупкий.
То, что можно было сделать с моим телом сделали, а вот с лицом не получилось. В моем мозгу находиться деформированная кость и она слишком крепко связанна с моим черепом. Вроде как по этой причине был высокий риск в том, что я умру во время операции
В детском саду меня боялись все детишки и я часто не понимал почему меня называли уродцем. В начальной школе меня уже не сторонились так сильно, но начались издевки. В средней, я уже был одним из самых забитых детей в классе. Дети жестоки и никогда не поймут, что могут своими словами сломать такого же ребенка. В старшей у меня появились знакомые, с которыми можно было хоть немного, но общаться, хотя и пришлось терпеть подколки от них. Университет должен был открыть мне новые горизонты и новые встречи, но даже здесь я не нашёл себе ни одного хорошего друга.
В принципе я был и сам виноват в таком исходе. Я всегда чувствовал, что отличаюсь от других, меня часто избегали, почти никогда не приглашали на вечеринки или совместные походы. Я был медлителен, некрасив и слишком мало говорил. Можно придумать массу оправданий, но я точно знал, что виноват сам. У меня никогда не было мотивации или желания что-либо делать. Себя я оправдывал тем, что я такой есть. Уродился таким. Плыть по течению и не выбиваться из серой массы, таким правилом я пользовался.
Я жалкий человек. И чувство того что я жалкий, появилось с момента рождения моей сестры. Она была здорова, желанный ребенок. Родители подготовились, они ждали ее, любили. Нет, они меня не бросили и также опекали наравне с сестрой. Только я также чувствовал, что они ее любили сильней. Не на много по началу, но с ее ростом она полностью закрыла меня своей тенью.
Гениальный ребенок, который уже в три года знал таблицу умножения. Ребенок с IQ свыше ста семидесяти. Родители были рады и сделали все, чтобы развить ее талант. Лучшая школа, которая только могла быть, лучшие вещи, чтобы ей ничего не мешало, лучшие персональные учителя. Много чего родители дали Лене.
Я же в свою очередь был в самой обычной школе, не в спец. школе при СОЗО. Учителей мне никто не нанимал, да и особо новыми вещами не владел. Мне нет на что жаловаться так как был накормлен и одет, жил в тепле да добре. Но осадок остался.
Сестра была умна и видела, что меня обделяют вниманием. И пыталась как-то помочь мне. То заговорила первой, то попросила помощи советом. Делала она это показательно при родителях и так привлекала их внимание ко мне. Это дало результат, но немного не тот которого ожидала сестра. Я навсегда запомнил фразу от отца 'Не лезь к Лене, ей нужно учиться, а не тратить время на тебя'. Вот так в десять лет я впервые сломался. Я согласился и отдалился от сестры. Научился отвечать нейтрально на все ее вопросы. Полностью закрылся в себе.
Так продолжалось несколько лет и после всех проб сестры как-то растормошить меня, она сделала выговор родителям. Тогда она со слезами на лице стала обвинять родителей в том, что они безответственные. Это продолжалось долго, но после того как они согласились на все ее условия, и она с чистой душой ушла спать, меня вызвали на ковер. Тяжелый взгляд отца и такой же взгляд матери не обещали мне ничего хорошего. Мне сделали выговор. Заставили быть более дружелюбным к ней и показывать, что все хорошо. Тогда во мне опять что-то сломалось. Я согласился помогать ей и не напрягать своим видом.