Черноводье
Шрифт:
– Я тоже рад тебя видеть, – ответил я, улыбнувшись волшебнице. – Как ты? Что поделываешь?
– Ой, всего не пересказать! – Лана выпустила меня из объятий и оглядела с головы до ног.
– А ты как-то… старше стал, что ли, – проговорила она. – Или это просто оттого, что небритый?
Я с ухмылкой поскреб десятидневную щетину на своей щеке. Да уж, станешь тут старше!
– Ну, да, – ответил я. – Думал, чего бриться, если голову все равно оттяпают?
Лана, улыбнувшись, взъерошил мне волосы.
– Ну, хватит унывать, – мягко проговорила она. –
Эти слова вернули меня к тому вопросу, ответа на который я никак не мог получить от Бажана: чего же они все от меня ждут?
– Так куда мы теперь направляемся? – спросил я, обращаясь к Лане. – Все утро сегодня допытываюсь у господина Бажана, а он лишь только обмолвился, что теперь все в сборе и можно поговорить. Кто «все»-то?
– Ну, во-первых, одна из этих всех – я, – ответила Лана с улыбкой. – Три дня моталась по окрестностям, собирая кое-что из припасов, устала страшно, только вчера вечером в Крюстер вернулась. Даже вот к тебе не заехала – сил не было. Что до остальных… скоро сам увидишь, мы уже пришли.
С этими словами мы спустились в темное нутро портового кабака, над дверями которого помещался корабельный штурвал, рассохшийся и треснувший. По утреннему времени общая зала была почти пуста: рыбаки с утреннего лова еще не вернулись, а загулявшие на всю ночь матросы уже вымелись.
Лишь в чистой комнате «для благородных господ», отделенной от общей залы тяжелой дурно пахнущей портьерой, куда нас проводил низко поклонившийся Бажану низкорослый бородатый хозяин с алым платком на голове, сидели за столом и видимо скучали трое мужчин.
Один из них был молод – едва ли не моложе меня. Стройный и чисто выбритый, с густыми черными волосами и огромными серыми глазами, в ладном шитом серебром камзоле он смахивал на аристократа или богатого купеческого сына.
Второй, напротив, был уже в летах, худой и краснолицый, он чем-то напоминал Бажана, если бы только его как следует обдуло всеми четырьмя ветрами.
В чертах третьего, смуглого красавца с аккуратно подстриженной бородкой, сосредоточенно вертевшего в руках монету с профилем его величества, время от времени подбрасывая ее, было что-то явно неместное. Исходя из земного опыта, я бы сказал, что он смахивал на испанца или итальянца, в то время как местные жители больше походили на обитателей севера Европы.
– Вот, господа, позвольте представить вам господина Румана из Брукмера, – произнес Бажан, присаживаясь на лавку напротив троицы. Я невольно вздрогнул и едва не дернулся, чтобы закрыть Бажану рот – настолько я отвык от этого имени. Впрочем, теперь, кажется, скрываться уже не было смысла.
Все трое подняли на меня глаза и внимательно осмотрели. Кажется, первый был рад, что я оказался столь молодым человеком, а остальные двое – не слишком.
– Это господин Эрвин Эрт, судовладелец, – указал Бажан на молодого. Тот коротко и с достоинством поклонился.
– Это Руперт Дрикер, прекрасный капитан, – продолжил он представление, и второй
– Это господин Морионе, – кивнул Бажан в сторону третьего.
– Лейтенант Морионе, – равнодушно процедил сквозь зубы смуглый.
– Лейтенант Морионе, – поспешно поправился Бажан. – Что ж, теперь все в сборе, и можно начинать.
Лана уселась за стол напротив троицы и хлопнула ладонью по скамейке рядом с собой, и я опустился там, а Бажан – по другую сторону от нее.
– Вы позволите, господа, если я кратко введу господина Румана в курс дела? – спросил Бажан. – Он в Крюстере человек новый, и совсем не знаком с нашим положением. Господин Дрикер, не достанете карту? Так будет сподручнее.
При этих словах капитан снял с пояса кожаный тубус и аккуратно извлек из него свернутую в рулон выцветшую карту, на которой я узнал изображение Монланда – континента, на котором мы находились. Расположенный к востоку, за Изумрудным морем, Сунланд, был изображен лишь частично – только его западное побережье.
– Ты ведь умеешь читать карты, верно? – обратился ко мне Бажан.
В прежние времена вопрос показался бы мне странным: примерно, как если бы меня спросили, умею ли я есть вилкой. Однако за три года в средневековом мире я привык к тому, что некоторые естественные для меня способности – включая, кстати, и умение есть вилкой – почитаются тут за признак высокой образованности, так что просто коротко кивнул.
– В таком случае, смотрите. Крюстер находится вот здесь, почти в самом центре Полумесяца. Это прекрасная позиция – по крайней мере, она была таковой, пока не появилось Чернолесье. В те времена Крюстер был важнейшей гаванью: здесь останавливались корабли, что везли меха, пеньку и руду из Тарсина в Карнару и дальше в Ансо.
Теперь же тарсинские купцы везут свои меха через море в палатинские порты Графту и Синтиф, там их продают с хорошей наценкой, после чего часть из них отправляется на юг, в Вольные города – чаще всего, в Мону. В Моне их перепродают еще раз – к этому времени цена вырастает уже вдвое, а то и больше. Монские купцы накидывают еще процентов пятьдесят и везут меха в Карнару и Ансо, где те продаются уже за совсем невозможные деньги.
Понимаешь, да? От Крюстера до Тарсина всего триста лиг по прямой, но товары устраивают вот эту хренову карусель только из-за того, что маршрут вдоль побережья Чернолесья непроходим для судов.
– А он совсем непроходим? – уточнил я.
– Многие пытались, – мрачно буркнул Дрикер. Я взглянул на него и кивнул.
Да, в моей «Энциклопедии нежити» было кое-что об этом. Гигантские спруты из мертвой плоти. Черепахообразные существа размером с автомобиль с бритвенно-острыми наростами на панцирях. Огромные склизкие угри, способные раздавить лодку, обвившись вокруг нее. Воды по берегам Чернолесья действительно были смертельно опасны, и неудивительно, что никто не ходил через них. Впрочем, не исключено, что существовал и некий безопасный маршрут, вот только пока его, как видно, никто не нашел.