Черняев 1988
Шрифт:
На Идеологический отдел - Медведева. И хорошо о нем говорил... Экономику знает, и с Ленинграда еще в идеологических сферах работал. Грамотный и с характером. Мне, говорит, иногда морду ему набить хочется. На ПБ, например. Все, кажется, обговорили, едва-едва компромиссом как-то уладили. А он встает и качает свое... И дельно, неотразимо, сухо, спокойно выдает аргументы... И нравится мне это. Имеет свое суждение и не оглядывается, упорно отстаивая свое мнение.
Мы, особенно я, усиленно поддакивали и «добавляли»:
Слюнькова на социально-экономический Отдел;
Воротникова сделаем председателем президиума Верховного Совета РСФСР: «пусть он продолжает
Добрынина - на пенсию. Секретаря из него не получилось. Как был послом, так и остался. Но полезен. И где-нибудь можно будет его пристроить - в комиссию Верховного Совета, или в комиссию ЦК
Что делать с Лигачевым? Я думал, может, направить его в преобразованную КПК. Но для этого лучше подходит Пуго. Он честный, умный. Но Латвия его не приняла: «не свой». А «свой» там есть, подпирает уже..., назвал какую-то латышскую фамилию (как он все помнит!).
А Лигачева - на аграрный отдел. Это он знает...
Мы, помощники, дружно поддержали такой расклад.
Еще один Отдел ЦК - правовой. И тут он поговорил всласть о том, что это (т.е. политическая система) - решающий участок нашей продленной революции. Это надо постоянно иметь под боком.
Как-то я не усек - ставит ли он на этот Отдел Лукьянова, или хочет его в Верховный Совет, поближе к президенту.
Бирюкову похвалил. Хочет ее сделать зампредом по легкой промышленности или председателем ВЦСПС (где она и была). Но больше склоняется к первому варианту. Умная, деятельная, принципиальная, вцепилась в дело хорошо... и женщина.
Да, в связи с Пуго добавил: надо насыщать центральные органы людьми из республик. И в ПБ тоже. Я бы готов хоть сейчас взять его в центр. Но кого взамен? Ни одного нет, даже на подходе. Вот - плоды кадровой политики, с позволения сказать!
Записку он разослал по ПБ и секретарям. Она 8-го октября обсуждалась в течение 6 часов на ПБ. Все, конечно, «за». Но с оттенками.
Особая «забота» была - что делать с увольняемыми. М.С. доложил: тех, кто еще «ничего» и правильно настроен - отправить в государственную службу, в СМИ, в науку, в вузы, в дипломатию. Но большинство утратило профессию и с ними придется расстаться. Был проект Болдина-Кручины: разрешить отставку с любого возраста с пенсией в 90-95 % от того, сколько им полагалось бы в 60 лет.
Не приняли. М.С. сказал, что в этом увидят «привилегию», да еще для тех, кто правил в застойный период. Подумать надо. Рыжков сказал: это касается партийного аппарата и выборных органов, а как быть с министрами?
Словом, отложили на доработку. Вопрос - симптоматичный: уже сейчас никто не хочет идти на партработу, бывшие секретари парторганизаций отказываются переизбираться. А если так махануть сам аппарат ЦК, то уж и подавно никого не затянешь.
М.С. в записке предусмотрел повышение зарплаты партработникам.
Вчера в «Знамени» № 9 прочел В. Тендрякова «Охота» - 1948 год. О Фадееве, о космополитии. Талант бьет из каждой фразы. Сила действия огромная... Повесть - явление морально-общественного значения, трудно с чем сравнимое...
И особенно то, что это написано сугубо русским человеком. Там опубликован Эмка Мандель (Коржавин). Напомнило, когда я его знавал. И особенно один эпизод. Ехал я с работы. Жил еще на Кутузовском. В троллейбусе. Поздно. Троллейбус пустой. На работе в киоске купил книжонку - сборник его стихов. Перелистываю. И наткнулся на «из Некрасова»:
У Некрасова:
Коня на скаку остановит В горящую избу войдет.
Коржавин продолжает:
А
А избы горят и горят.
Я захлебнулся в рыдании. Там, в троллейбусе. И с тех пор, как вспоминаю эти стихи - плачу.
Просмотрел два номера «Коммуниста» (12 и 13). Темы: собственность, бюрократия, «о социализме», профсоюзы. Бухарин. История морали после 17-го. Дарвинизм. Религия и национализм.
«Коммунист» стал лидером передовой мысли.
Глупая статья Арбатова в «Известиях». Выставил себя на посмешище, открылся - что он в общем в науке, в теории - невежественный человек. А высунулся, потому что не может с достоинством принять, что оказался таки на обочине. Уж держался бы своего реноме - эксперта по США. Тут еще куда ни шло. Думаю, что подорвет остатки кредита доверия и у М.С. А вся общественность будет потешаться.
Я тут с ним повздорил довольно грубо: он явился «без спросу», хотя я его просил не приходить, потому что каждая минута была на счету (перед Красноярском). Он таки зашел и начал свое брюзжание: будто солидные ученые уже отворачиваются от М.С., писатели уходят от борьбы, потому что он не поддержал прорабов перестройки. Цены. Магазины и проч. Я взорвался. Наговорил грубостей.
Потом извинялись друг перед другом по телефону.
15 сентября 88 г.
Из разговоров в Крыму.
М.С. не перестает восхищаться Бухариным. Читает его. Я ему подложил еще несколько его брошюр и статей 25-27 годов. Думаю, что знакомство с Бухариным еще прошлым летом очень сильно повлияло и на оценку «эпохи культа» и на его решимость насчет реабилитации. Знакомясь с обстановкой в партии и вокруг Ленина, он много воспринял. И опять же особенно его занимали отношения Ленина с Бухариным, о котором он произносил: «Какой талант! Какой ум! Увлекался! Не додумывал! Торопился! Но все время думал, думал,... продолжал ленинскую мысль. И ни одно столкновение с Лениным не проходило для него так: умел учиться, умел поправляться».
Надо рассказать о реакции М.С. на горьковскую речь Лигачева.
Начитаешься всего в журналах, газетах - и хочется обратиться к основам: читать «Бесы», «Идиот», Толстого, Чехова... Много, оказывается, не освоил у них в свое время. Не вернуться ли ко многому, что прочитано было поверхностно и глазами еще мало видящими?
Да и вообще: больше я читал западного, чем русской классики.
Бурлацкий в «Литературной газете» 14 сентября - «Брежнев и крушение оттепели». Это - событие и поступок, несмотря на Федькины тщеславные заскоки. И очень полезный поступок - для всех, в том числе для М.С. (думаю ему в душе понравится, хотя может по отдельным пассажам и выскажется в свойственной ему манере!).
Так вот - о Лигачеве. Тессе ли. Кончилась программа «Время».
Звонит М.С.: Ты видел, что наговорил Егор (в Горьком)?
Видел.
Ну и что?
Не помню, что точно я сказал, но помню, что грубо - в том смысле, что это выпад против всего нового мышления, против самых его основ. И что я - хоть и говорил раньше вам: готов, мол, согласиться, что это от непонимания, от того, что даже Ваши ближайшие коллеги не в состоянии прочитать-то, что Вы говорите публично, что подписано ими самими в официальных документах перестройки, теперь (включая речь Е.К. на XIX партконференции) я убежден, что тут - программа, пусть топорно сработанная, но сознательно двигаемая и противопоставляемая Вам. И она имеет за собой не только кадры, но и структуры... И что уж, если что и вносит сумятицу (о которой сказал Лигачев), так именно эта «безнаказаная» демонстрация альтернативы новому мышлению.