Черные ангелы
Шрифт:
— Ты чего молчишь? — спросил Леха, и я вспомнил, что он стоит под окном.
— Набираюсь впечатлений… — ответил я, дыша, как стайер после марафонской дистанции.
— У меня пока все тихо…
В этот момент я увидел то, что искал. Пришлось убрать в сторону спинку, полусгнившие цветы и осколки вазы: за ножкой кровати, на которой в ту злополучную ночь спала блондинка, лежал знакомый предмет. В других обстоятельствах я бы не обратил на него внимания — мало ли детских шариков валяется на полу. Виниловых шариков. Но меня остановил символ внутри него в виде правильного многогранника, который я впервые увидел на брелке и между лопатками блондинки. Только на это раз многогранник выглядел, как вращающаяся голограмма. С минуту я разглядывал ее,
Я как будто приподнялся над гостиницей — оказалось, масштаб менялся в зависимости от моего интереса к тому или иному объекту. У меня закружилась голова, снова появились неприятное ощущение в желудке. Повернул карту так, что увидел события у себя за спиной. Ба!!! Ноги Шурика Бондаря торчали из ванной. Черт! — выругался я и дернул руку. Все пропало. Шарик весело запрыгал по полу.
— Лезь сюда, — позвал я Леху, — я что-то нашел…
Но он молчал, только странно кряхтел. Я бросился к окну: Леха боролся с человеком в черном. В следующее мгновение, обдирая локти и колени, я слетел по гинго белоба вниз. Однако человек в черном оказался проворным, как кошка. Вырвавшись из Лехиных объятий, он ящерицей скользнул по ветвям плюща, обвивавшим здание гостиницы, и был таков. Вниз полетели оборванные листья. Леха, все так же кряхтя, поднялся.
— Фу-у-у… чуть не задушил, гад. Нашел что-нибудь? — спросил он как ни в чем ни бывало.
За свою долгую журналистскую карьеру Леха привык ко всему. Только совсем недавно он перестал носить на шее кусок цепи, которую использовал и в качестве украшения, и в качестве оружия. Кусок лебедочной цепи он выменял на бутылку водки на Канонерском судоремонтном заводе, отполировал ее и связывал толстой ниткой. Это было идеальное оружие ближнего боя, которое не раз спасало его в трудных ситуациях. Обычно нападают на безоружного человека, — и вдруг у него в руке оказывается такой 'аргумент', которым Леха пользовался как нунчаками.
— Вот за чем он пришел, — сказал я и показал Лехе шарик с вращающейся голограммой многогранника внутри.
— Да… — удивился он, когда планшетник открылся. — Слышал о таких технологиях, но не видел.
Я едва не поверил его словам. Дело в том, что Леха наверняка знал больше, чем я, но никогда ничего не говорил зря. И тут мы обнаружили его — человека в черном: он уже миновал Андреевский собор, Большой проспект. Мы буквально висели у него над головой. Он оглянулся и вдруг пропал в районе Бурского переулка.
— Это, должно быть, блокировка, — уверенно заявил Леха.
'Видеоглаз' у Лехи был вставлен прямо в роговицу глаза, поэтому он смешно таращился, когда снимал. Впрочем, как он мне объяснил, съемка проводилась даже при закрытом глазе, для этого достаточно было поднести правую или левую руку к виску.
— Ну что?.. — спросил я.
Я потыкался перед домом и даже попытался войти внутрь через подъезд, но Леха взмолился:
— Нет, нет! Не стоит. Вдруг там у него засада — какая-нибудь активная зона… излучатели, черт его знает что. Еще сожжет планшетник и нас в два счета.
— Ладно, — согласился я, полагая, что он больше меня разбирается в подобных вещах. — Тогда поехали сюда. — От моих движений изображение смазалось, но мы сразу вошли в холодильник. Бондарь по-прежнему лежал в ванне с формалином. Разумеется, мы не чувствовали запаха. Лицо его выражало ужас.
— Я всегда знал, что он плохо кончит, — констатировал Леха, не выказывая особенного сострадания.
В образцово-показательной
— Перчеклин, Перчеклин! Ты же говорил, у него миллионы!
Выскочили следом: их было двое. Они убегали в сторону соседнего здания, и мы не успели их разглядеть. Единственное, что бросилось в глаза — оба были в белых халатах и в шлепанцах на босую ногу. Вот что значит использовать термостат в качестве копилки. Все-таки деньги нужны для того, чтобы их тратить.
— Ты понял?.. — Леха потыкал меня в бок.
— Понял, — ответил я. — Понял, что кто-то навел грабителей, а за одно убрали и свидетеля. Если бы Бондарь меньше любил свои деньги, то остался бы живой, а так мы влипли. А? — Я не хотел никого тащить с собой и спросил Леху для проформы. — Ну что? — я подождал, — пошли в 'Юран', поговорим с барменом, а потом к одному человеку, который знает о планшетниках больше нас с тобой?
Пусть Леха, подумал я, хранит свои тайны. Значит, на это есть причины. Я сунул шарик в карман, изображение послушно исчезло, и через пять минут мы уже стояли в баре. Бармен переспросил:
— Берёзин, что ли? Бывший капитан? Так, х-х-х… он сегодня отдыхает. — И назвал адрес: — Улица Маяковского двадцать два, дробь тридцать.
Пришлось Лехе брать такси. На этот раз он даже не роптал. Шофер немного поартачился, но свернул с проторенного Невского на Литейный и высадил нас около церкви святых Симеона и Анны. Дальше он ехать не хотел — улицы в глубине квартала, заросшие лианами, сплошь были усыпаны кирпичом и многолетним хламом. Леха молча расплатился. У него было очень сосредоточенное лицо. Надеюсь, у меня точно такое же, потому что дело приобретало серьезный оборот. И я гадал, стоит ли вообще дальше заниматься планшетником. Мы пошли по извилистой тропинке, проложенной между всем тем, что отваливалось от домов или выбрасывалось жильцами на улицу. Где-то лаяли собаки и плакали дети. Откуда-то из-под крыш доносилось одно и то же: 'Когда я уйду далеко-далеко… Потом нам на головы высыпали содержимое мусорного ведра. И мы, отплевываясь и обираясь, прибавили хода.
— Как ты думаешь, хватит с нас на сегодня одного планшетника? А?
— Для нас с тобой хватит, — согласился Леха. — Но главный… — он покрутил носом и очень сильно поморщился. — Не-а-а… не поймет…
Казалось, мы с ним подтвердили договор. Но ей богу, я бы сам справился.
— Слушай, — сказал он нетерпеливо. — Мы идем или не идем?
— Идем, — согласился я.
Леха был специалистом во многих вещах, в том числе и по взлому всякого рода замков. Несколько раз он показывал мне свое мастерство, когда мы по роду деятельности вынуждены были проникать в чужие квартиры. Должно быть, нам не хватило каких-нибудь пяти минут. И умение вскрывать замки Лехе не понадобилось — дверь в квартиру Берёзина оказалась распахнутой. В этот момент внизу хлопнула парадная дверь — кто-то выбежал из дома. Официант лежал на кухне в луже крови. У него, как и у блондинки, было перерезано горло. Он еще хрипел. Мы попытались ему помочь, но рана оказалась слишком обширной. Леха вылетел в прихожую вызвать скорую, но в этот момент мы услышали в гулком подъезде голоса.
— Полиция! — почему-то шепотом объявил Леха, и мы, выскочив из квартиры, увидали в пролете лестницы поднимающихся людей. Кажется, среди них была Люся. Я узнал ее по аккуратной прическе с ровным пробором. Стараясь не шуметь, мы на цыпочках прокрались на чердак. И разумеется, не заметили, что сильно наследили — кровавая цепочка следов потянулась вслед за нами. В довершении, Леха, как нарочно, оставил на стене и перилах кровавые отпечатки рук. При данных обстоятельствах нам совершенно не улыбалось встретиться еще раз с Быком и его командой.