Черные банкиры
Шрифт:
– Вы знаете, что произошло с Гераниным недавно?
– На него покушались. Слышал. Но вроде не убили.
– Как думаете, какова причина покушения? Не может ли она быть связана с вашей баней? С этим клубом? Или какой-то ваш компромат все же просочился? Кто-то встревожился, вот и решил убрать хозяина заведения, не зная, что он не имеет никакого отношения к вашим съемкам. Или все-таки имеет?
– Если ему сам Акчурин об этом не говорил, то наверняка не имеет. К тому же и техника давно демонтирована. Врать мне на него незачем. Я сам хочу помочь следствию, чтобы не оказаться в каталажке. Конечно, в чем-то я могу ошибаться, что-то
– Хорошо. На сегодня, пожалуй, достаточно, – подвел черту Турецкий. – Слава, если у тебя есть вопросы, побеседуйте с Виталием Валерьяновичем, а я схожу к Меркулову, получу разрешение на охрану свидетеля, которую, полагаю, надо будет поручить твоим оперативникам. Не возражаешь?
Грязнов молча пожал плечами и включил следующую видеокассету.
Турецкий вышел. Пыхтин, боясь нарушить молчание, тихо сидел у стола.
Шайбаков изнывал от тоски в следственном изоляторе. О нем словно забыли, не вызывали на допросы, ничем не беспокоили, и он решил, что дело идет к финишу. И молился, чтобы это случилось скорее. В камере было тесно и душно, многие люди подозрительно покашливали. Мирослав сторонился их, боясь заразиться туберкулезом.
А когда вдруг его вызвали на допрос, заключенный встревожился. Неужели в его деле обнаружились новые детали? Это могло отрицательно отразиться на его судьбе.
Он не считал, что совершил опасное преступление. Наркотики люди выбирают по собственной воле, это своего рода удовольствие. И то, что гулящим девицам втихаря подсыпал в бокалы первитин, а они его за это любили с сумасшедшей страстью, тоже мелочь. Собственно, по его убеждению, женщины для того и существуют, чтобы ублажать мужчин. Это с их стороны преступление – выбирать, перебирать и отказывать. Мало ли что бывает в жизни человека? Не вышел ростом, рано полысел, поседел, а они уже нос воротят! Подавай им молодого, красивого и богатого. Где ж на всех набраться? А приняла первитин и любит того, кто первым подвернется. Иногда Шайбакову казалось, что он открыл эликсир счастья и всеобщей любви. Смущало только то, что женщины иногда из-за передозировки временно теряли рассудок. Но это были только издержки эксперимента – и никакого злого умысла.
Мирослава привели в следственный корпус. В кабинет для проведения допросов, где его уже поджидал знакомый следователь из Генпрокуратуры Александр Борисович Турецкий, встретивший арестованного любопытным и внимательным взглядом.
– Присаживайтесь, Мирослав Демидович. У меня возникли к вам несколько вопросов. Прошу вас ответить на них.
– Я готов, – утвердительно кивнул Шайбаков.
– Вы курите?
– Да.
Турецкий вынул пачку сигарет, положил на стол, предложил:
– Угощайтесь.
Шайбаков взял сигарету, с удовольствием затянулся, выпустив тонкую струйку дыма, ощутил наслаждение и уже другими, более теплыми, глазами взглянул на следователя.
– Скажите, Мирослав Демидович, употреблял ли наркотики Владимир Козлов?
– Не уверен, но думаю, что нет. Но иногда он брал у меня дозы для друзей и подруг.
– А семья банкиров, я имею в виду Акчурина и Бережкову, они к вашим услугам прибегали?
– Нет. Только сестра Бережковой, Марина Суркова, брала у меня несколько раз кокаин. Причем в малых дозах. Она говорила, ей помогает от головной боли. А в последний раз я дал ей попробовать первитин.
– Скажите,
Шайбаков задумался.
– Впервые он обратился ко мне года два назад, может, чуть больше прошло. Я тогда в основном промышлял кокаином. Он взял дозу. А потом долго не обращался.
– И вы не спросили, для чего ему кокаин?
– У нас не принято спрашивать. Дал порошок, получил деньги, гуд-бай. Разговор окончен. У кого возникают лишние вопросы, того очень не любят. Со всеми отсюда вытекающими последствиями. Понимаете меня?
– Вы не помните какого-либо важного события, которое произошло примерно в то же время, чтобы нам поточнее определить, когда вы давали кокаин Козлову.
Шайбаков замер, напрягая память. Вдруг что-то вспыхнуло в его глазах, он весело сказал:
– Вспомнил! Тогда же умер Акчурин. Я был на похоронах и на поминках. Пышные были похороны. На поминках тоже здорово посидели и разошлись с песнями.
– Напомните, каким образом вам удалось произвести первитин?
– Однажды, я, кажется, говорил уже вам, Козлов привез мне из Англии несколько журналов, в одном я и вычитал интересные сведения о синтезе этого вещества. Сперва не был уверен, что у меня получится, но пошло.
– Неужели вы настолько хорошо знаете английский язык, что способны свободно читать специальные журналы?
Шайбаков смущенно улыбнулся, ответил:
– Читаю я со словарем, но некоторое время ходил на курсы английского. Мода такая была. Потом Козлов стал ездить в Англию, привозил иногда оттуда разных английских партнеров, с ними приятно было пообщаться. Да и наших девиц знание языка сильно впечатляет. Они, оказывается, кроме красивых, еще и умных уважают. Биология в действии: самка выбирает самца, если уж не очень красивого, так хотя бы умного.
– Понятно, понятно. А сколько раз брал у вас первитин Козлов и для чего? – спросил Турецкий. – И как он вообще относился к вашему изобретению?
– Хвалил меня. Говорил, что я могу завоевать мир. Первитин брал раза четыре, говорил, что для Киры. Есть у него такая знакомая.
– А для Бережковой не брал?
– Нет, о Бережковой разговора не было.
– Но именно с Бережковой у него были интимные отношения?
– Он мне говорил, что банк «Ресурс» у него в кармане, или что-то в этом роде. Я знал, что с вдовой он уезжал в Англию. Но там главную роль играли деньги, а в эти свои дела Козлов меня не посвящал. Я ему нужен был в качестве поставщика наркотиков, не более. Несколько раз он из благодарности приглашал меня на свои закрытые пирушки, где были важные чиновники, но я не сумел воспользоваться этими знакомствами.
– Бережкова умерла от первитина. Как вы думаете, от кого мог попасть к ней наркотик? От Козлова или Сурковой?
– Откуда я знаю? Это вы у них спросите. Я-то при чем?
– Козлов или Суркова говорили вам когда-нибудь что-то с неприязнью о Бережковой?
– Нет, я такого не помню. Козлов всегда называл ее «моя хозяйка», а Суркова – сестрой, они были зависимы от нее, но эта зависимость вовсе не тяготила их. Сказать по правде, я мало с ними общался. Был весьма далек от их жизни. Моей заботой в последнее время было одно – произвести наркотик, вечером найти девицу, накачать ее и заниматься любовью. Ну, конечно, надо было немного и торговать, чтобы не оказаться без денег. Никаких иных целей в моей жизни больше не было.