Черные банкиры
Шрифт:
– Хорошо, я дело Бартенева затребую и передам тебе, а ты мне, пожалуйста, подготовь спецдонесение для Госдумы об этом сраном депутате.
– Будет сделано, – улыбнулся Турецкий. Чтоб Костя ругался – надо было крепко его завести.
– Как твоя малышка? – вдруг спросил Меркулов.
– Растет. Что ей еще делать?
– Передай от меня, – Меркулов вынул из стола огромную, завернутую в яркую сверкающую обертку конфету «Мишка косолапый» и протянул Турецкому. – Купил вот, а отдать тебе забыл. Стыдно, да что ж поделаешь…
– Спасибо, передам, –
– Тоже ничего, живем, хлеб жуем. Все чаще, Саша, о пенсии подумываю, чувствую: устал. Не столько от жизни, сколько от самого себя.
– Мне Грязнов как-то то же самое сказал: от себя не убежишь. Просто время сейчас такое неудачное, пасмурное. Снег первый растаял и только грязи добавил. Но это явление временное. Завтра обещали морозец и новый снегопад.
– Какое счастье, что хоть ты умеешь успокоить, – ухмыльнулся Меркулов. – Спасибо, я напитался твоим оптимизмом и чувствую себя получше. Ты заходи для профилактики ко мне почаще.
– Учту, – засмеялся и Александр.
– Пока не отлучайся. Я тебе сразу, как доставят, подошлю дело Бартенева. Спецдонесение по нему мне нужно как можно быстрее.
Еще в коридоре Турецкий услышал, что в его кабинете надрывается телефон.
– Иду, иду, – сказал он, словно телефон мог услышать его.
Отомкнул дверь, подбежал к столу, схватил трубку телефона, узнал голос Олега Величко.
– Какие новости? – спросил торопливо.
– Хорошие. Козлова мы нашли. Пыхтин позвонил некой Кире и обнаружил его там. Вечером вместе с Кирой Владимир Афанасьевич собирается нанести визит своему бывшему другу и соратнику на его даче. Встречу мы с МУРом организуем ему по высшему разряду.
– Новость просто отличная! Во сколько он обещал прибыть к Пыхтину?
– Около восьми вечера.
– Я сам постараюсь поприсутствовать, если меня не задержат никакие другие дела.
– С вами, Александр Борисович, мне было бы спокойнее, – признался Олег.
– Как там Пыхтин?
– Держится молодцом. Мне кажется, он из артистических натур, легко вживается в роль и играет ее блестяще. Сейчас у него на лице написано, что он исполняет важное государственное дело, даже его собственная жена посматривает на него с некоторым почтением.
– Прекрасно. Ты меня радуешь. До встречи вечером, а если не смогу, действуй сам по обстоятельствам. С Козловым можешь не церемониться, вези его сюда.
Турецкий положил трубку, но тут же раздался новый звонок – уже по внутренней связи.
– Я слушаю.
Говорила Клавдия Сергеевна.
– Саша, ты так быстро ушел от Константина Дмитриевича, что я не успела передать тебе пакет.
– Дело Бартенева, что ли, поступило? Больно быстро. Так не бывает.
– Нет, это по спецсвязи. Аудиокассеты. Сам зайдешь или занести? – Голос ее звучал завлекательно.
– Да уж неси, – хмыкнул Турецкий. Жаль, народу много, а то поозорничали бы с тобой, а?
– Хулиган ты! – промурлыкала Клавдия, но в голосе ее было больше
Бедная женщина, на что она надеется? Неужто на повторение того, о чем Александр постарался давно забыть? Ну было дело… А она помнит, вздыхает, мурлычет…
Турецкий сунул принесенную Клавдией кассету в магнитофон. Долгалев разговаривал со своим заместителем Заметалиным.
– Я в Минске, – сообщал Долгалев. – Задумал грандиозное дело на шестьсот тысяч долларов. Выступаю посредником между Днепропетровским трубным заводом и российским предприятием «Запсибмагистраль». Форма оплаты – безотзывный аккредитив. Гарант – турецкий банк «Ятаган».
– Но у нас нет договора на сотрудничество с этим банком. Я даже не знаю, где он находится.
Это удивился Заметалин.
– Очень плохо, дорогой зам, работаешь! Банк находится на Кипре. Но пусть, однако, это тебя не беспокоит. Проблему решаю я.
– Это будет чистая сделка или?…
– Или… и не более того. Больно надо мне тащить трубы через всю страну! Да я их тут же продам в Минске или Москве.
– Рискованная операция.
Заметалин сомневался.
– А ты знаешь, что и жить рискованно? Можно умереть, – Долгалев захохотал.
– Желаю успеха.
– Ты погоди прощаться. Скажи, что у нас на фирме слышно?
– Ничего особенного. Приезжали из милиции, интересовались Крохиным, но потом все заглохло.
– Я был уверен, что тем и кончится. У меня все на три хода вперед рассчитано. Жди новых сообщений. Возможно, тебе и Васильеву придется принимать груз в Москве.
– Сколько груза?
– Двадцать один полувагон.
Заметалин присвистнул:
– Ну, работы хватит.
– А ты как думал? Нам мелочиться не стоит! Уж покупать, так составами! – Долгалев опять нервно захохотал.
– Уяснил, буду готовить почву.
– Да, на всякий случай ищи покупателя. Будь здоров. Поцелуй за меня Светлану.
Разговор оборвался. Турецкий раздраженно выключил магнитофон, проворчал:
– Рано радуешься, Долгалев, я сам постараюсь встретить твои полувагоны.
Он спрятал кассету в сейф, где уже лежали кассеты с видеозаписями Пыхтина. Эти материалы должны были дождаться своего срока.
Сегодняшним днем Турецкий мог быть доволен, потихоньку неподъемная телега начала сдвигаться с места, но толкать ее придется еще ой как долго.
И снова – телефонный звонок. На этот раз – Грязнов.
– Рад тебя слышать. А то так давно расстались, что я успел соскучиться.
– Есть полезные сведения. В июне прошлого года Бартенев продал свою недвижимость, в том числе и спиртзавод.
– Кто покупатель? – поинтересовался Турецкий.
– Некто Свиньин.
– Он расплатился с продавцом сразу?
– Нет, остался должен четыреста тысяч долларов. И долг возвращать не торопился. С каждым днем просрочки сумма долга увеличивалась по условиям контракта на пятнадцать процентов. Ты можешь себе представить? Сейчас это какая-то кошмарная непредставимая сумма.