Черные банкиры
Шрифт:
– Я могу сейчас приехать? Не поздно?
– Пожалуйста, но побыстрее. Я распоряжусь, чтоб вас пропустили.
В светлой одноместной палате Геранина было тихо, пахло лекарствами. Бледное лицо банкира казалось безжизненным. Но, ощутив на себе взгляд, Геранин открыл глаза, усталые от боли, и чуть кивнул в знак приветствия.
– Я следователь из Генеральной прокуратуры Турецкий Александр Борисович, – представился Турецкий. – Хочу побеседовать с вами, выяснить некоторые детали и обстоятельства того неприятного события, которое произошло с вами. Подозреваете ли вы кого?
– У
– Как обстоят дела в вашем банке?
– Пока ситуация устойчивая, но это мне дается большими усилиями.
– Расскажите о ваших сложностях.
Геранин говорил медленно и тяжело. Сейчас, после этого вопроса, он задумался, долго молчал.
Турецкий помнил строгий наказ врача о том, что разговор не должен длиться более пятнадцати минут, об этом ему напомнила и дежурная медсестра, поэтому нервничал и с сожалением думал, что время уходит зря. Но Геранин вдруг заговорил:
– Беда сильного банка в том, что его постоянно хотят поглотить, прибрать к рукам, заполучить его в свое подчинение.
– Можете сказать более конкретно? – спросил Турецкий.
– Сколько угодно. Но рассказ, видимо, получится долгий. А мне пока трудно…
– А если коротко?
– Коротко будет непонятно. Но попробую. Банк пытались разорить, в печати распространялись слухи о нашей неустойчивости, пробовали заполучить пятьдесят один процент акций и так далее и тому подобное. Советую прочитать «Скандал по-российски» в «Независимой газете». Там есть кое-что для общего понимания вопроса.
Геранин устало прикрыл глаза.
В палату заглянула медсестра, предупредила:
– Посетитель, ваше время истекло.
– Я понял. Спасибо, Андрей Афанасьевич, надеюсь, завтра мы сможем поговорить более предметно.
– Да, приходите, меня тоже интересуют результаты расследования. До свидания.
Турецкий простился и вышел с надеждой, что завтра он сможет узнать гораздо больше конкретных имен и событий, состояние Геранина внушало оптимизм.
Из справочного отдела юная девица, отчаянно постреливая глазками, принесла Турецкому ксерокопию статьи «Скандал по-российски».
В материале описывалась ситуация в Северобанке как кризисная, приводился пример из сотрудничества банка с российско-израильской финансовой компанией, которая предложила выгодную сделку, пообещав двадцать пять процентов годовых по депозитным счетам. Председатель банка Андрей Геранин после недолгого сотрудничества прервал сделку, в результате чего из Северобанка ушел первый заместитель Геранина Станислав Ярмошин.
Турецкий внимательно вчитался еще раз в текст и вдруг понял, что речь идет, скорее всего, о той самой российско-израильской фирме, которая пыталась разорить банк «Ресурс». Почерк и повадки, во всяком случае, были те же. Сразу же возник вопрос: кто стоит за этой компанией? Тем более что методы этой финансовой акулы были определенно грабительскими и видны невооруженным глазом.
Далее в статье сообщалось о том, что после ухода из банка на Станислава Ярмошина было совершено покушение. В лифте,
Прочитав заметку, Турецкий едва не расхохотался вслух, подумав, что только наши отечественные щелкоперы горазды так примитивно врать, лишь бы деньги платили. То, что газета выполняла чей-то нечистоплотный заказ, прочитывалось сразу. Да и цель была ясна: покушение на Ярмошина увязывалось с именем директора банка Андрея Геранина.
Теперь Турецкому было о чем спросить у раненого банкира, в частности по поводу израильской фирмы разговор мог оказаться вполне предметным.
Занятый своими мыслями, Турецкий не сразу обратил внимание на надрывающийся внутренний телефон. А когда поднял трубку, услышал, как всегда, недовольный голос Казанского:
– Александр Борисович, зайдите, пожалуйста, ко мне. Все утро вас ищу.
– Я все время на месте. Видимо, вас кто-то ввел в заблуждение.
– Заходите, есть очень важный разговор.
Турецкий, выходя, взглянул в окно на белую улицу, и вдруг ему безумно захотелось за город, в лес, походить по снежной целине, стряхивая с еловых веток комья снега. Вспомнилось: когда они только поженились с Ириной, любили в эту пору ездить в Подмосковье кататься на лыжах. И дел было много, но находилось и время. Возможно, по молодости не так глубоко вникал в дела, да и жил проще и веселее.
Начальник следственного управления делал вид или был в самом деле погружен в чтение газеты. Поднял на Турецкого взгляд, в котором явственно сквозил упрек.
– Что же вы, Александр Борисович, так нехорошо поступаете? Сколько вам, интересно, заплатила газета «Московский комсомолец» за шокирующие материалы на заместителя министра финансов Савельева?
– У вас есть доказательства, что именно я продал компромат на вашего приятеля?
– Доказательств, к сожалению, нет, но я знаю, что видеокассеты находятся в вашем сейфе. И никакой он мне не приятель. Прошу это обстоятельство иметь в виду.
– А вы не допускаете такую мысль, что материалы были проданы кем-то другим, а мы вообще имеем только одну из копий?
Казанский протянул газету Турецкому:
– Возьмите, можете ознакомиться.
– Здесь? У вас?
– Да, конечно, сразу и обсудим.
Турецкий присел к столу и стал читать статью, называвшуюся «Банные интересы чиновника». В ней действительно описывалось и комментировалось то, что было снято на видеокассете: обильный ужин с девочками, танцующими на подиуме, а далее – посещение сауны с юными жрицами любви.