Черные дрозды
Шрифт:
Он широко улыбается. Вместо каждого зуба у него маленький череп.
— Но одно я знаю точно, нам с тобой еще много чего надо сделать.
— Нам? — переспрашивает Мириам и её сердце замирает…
Глава сорок первая
Враг судьбы
Хватая ртом воздух, Мириам приходит в себя. Она словно запуталась в водорослях. Девушка пытается оторвать от себя душащие её растения — они обвивают её горло, стягивают руки и грудь, — но внезапно
Луис нависает над ней, крепко удерживая.
— Эй, — говорит он. — Эй, брыкающаяся лошадка, успокойся. С тобой всё хорошо. Всё хорошо.
На правом глазу у него белая повязка, удерживаемая желтой лентой.
— Иди на хрен, — шипит Мириам. — Катись к чертям. Ответь мне на вопрос. Ты кто такой? Что значит нам? Пошел вон из моей головы. Я хочу сдохнуть или очнуться. Я хочу сдохнуть или очнуться!
— Ты уже очнулась, — отвечает Луис и гладит девушку по волосам. — Шш-ш.
Она моргает.
От Луиса пахнет мылом.
И один глаз у него целый.
У Мириам в груди болит так, словно её туда кто-то пырнул ножом. Хотя, насколько она помнит, так и случилось.
— Я не сплю? — тихо спрашивает Мириам.
— Неа.
— Это не сон?
— Не думаю, хотя и могу сказать, что очень на него похоже.
Мириам не знает, что сказать. Говорит лишь:
— Прости.
— Прости?
— За всю эту ситуацию… такую сложную. Это моя вина.
Луис садится на кресло, стоящее рядом с кроватью.
— Сложная, да. Но не уверен, что ты виновата.
— Ты не понимаешь и вряд ли поверишь, если я расскажу…
— Я прочел твой дневник, — перебивает Луис.
Мириам лишь смотрит на него в ответ.
— Что?
Он вытаскивает его из-за пояса и кладет Мириам на колени.
— Прости. Я знаю, так делать нехорошо, но мне нужны были ответы. Надеюсь, ты меня поймешь. Я думал, ты хочешь меня ограбить — наверное, когда-то так и было, — но потом… я на маяке, а какой-то лысый чувак желает выколоть мне глаза. И вот появляешься ты, полумертвая, и лысый хер подыхает, и… мне нужно было понять, что происходит. Ты отсутствовала в этом мире, я не мог у тебя спросить. Всё что у меня было, — этот дневник, который выпал у тебя из кармана.
Мириам делает глубокий вдох, всё внутри адски болит.
— Значит, ты в курсе. Знаешь, что я такое. Что я вижу.
— Знаю.
— Веришь?
— Думаю, да. В противном случае, придется признать, что ты разыгрываешь самую длинную, самую странную аферу в истории.
— Что такое, неужели я вижу некое подобие улыбки?
— Может быть. Даже после всего случившегося, может быть.
Мириам колеблется, но она никогда не была сильна в сглаживании острых углов.
— Удалось
Луис прикусывает ноготь большого пальца.
— Неа.
— Мне очень жаль.
Он отмахивается.
— Всякое в жизни случается. Иногда происходит что-то хорошее, иногда что-то плохое. Если ты ничего не можешь поделать, особенно с последним, надо просто смириться.
— А что делать, если ты можешь что-то изменить?
— Тогда ты прилагаешь в этому все свои усилия.
Перед глазами Мириам пролетает простреленное тело Ингерсолла, в ранах которого пузырится кровь.
— Полагаю, ты так и поступаешь.
— А то, — говорит Луис, откидываясь чуть назад. — По крайней мере, у меня теперь есть крутая повязка на глаз.
— Это точно. Если тебе не позволят больше водить грузовик, можешь стать пиратом.
— Жизнь пирата очень по мне.
Мириам смеется.
— Не хочешь здесь задержаться? — спрашивает она. — Я знаю, тебе надо куда-то ехать, но, я полагаю, меня тут еще подержат какое-то время.
— Продержат. По крайней мере, еще неделю. У тебя сломано несколько костей, а из ребер все-таки торчал нож.
— Просто, думаю, мне нужен сейчас кто-то рядом.
Луис кивает.
— Мне тоже.
— Значит ты никуда не уйдешь?
— Только туда, куда пойдешь ты. Ты спасла мне жизнь… ну типа того. Так что, я полагаю, тебе должен.
Мириам улыбается.
— Можешь мне сделать еще одно одолжение?
— Говори.
Ей больно, но она всё равно, как фрисби, бросает дневник Луису. Тот едва не упускает его, но успешно ловит.
— Всё ещё пытаешься осознать глубинность бытия, — говорит он.
— Ой, прости.
— Какое одолжение?
— Выброси вот это, — говорит Мириам.
— Не против, если брошу его в океан?
Мириам хмурится.
— Я не стала бы поступать так с бедными рыбками. К тому же, мне всегда были ненавистны подобные сцены в фильмах. Бросишь в океан, он там навсегда и останется. Или его прибьет к берегу, где кто-нибудь его найдет. Надо избавиться от него. Ото всех страниц. На них написана история, о которой я не желаю никому рассказывать. Найди мусорку и выбрось. А лучше найди печь, огромную печь, похожую на те, в которых сжигают тела.
Луис встает и целует её. У него сухие губы, но они всё равно мягкие. И это, черт побери, лучший поцелуй, что когда-либо случался в жизни Мириам.
— Я выброшу, — говорит он.
— Мне больно.
— Я знаю.
— Думаю, мне надо поспать.
— И об этом тоже знаю. Ты в порядке? Выглядишь несколько огорченной.
Мириам пожимает плечами, насколько это возможно в её положении.
— Что есть — то есть, Луис. Что есть — то есть.
Сноски и примечания