Черные холмы
Шрифт:
Вокруг него толпились солдаты. Внезапно перед ним оказался Кудрявый — с перекошенным лицом он спрыгнул со своего пони. Старый кроу встал над Паха Сапой, который сидел в грязи, положив локти на голые колени. Старый разведчик поднял и взвел свой пистолет.
— Лакотский водяной мальчик, Биле: Три Долгоносика и Часто Отрезает Носы мертвы, они убиты в засаде, на которую нас вывел ты.
Паха Сапа посмотрел на него. И улыбнулся.
— Хорошо. Я надеюсь, черви уже поедают их тела, а их духи навечно останутся в этой жиже.
Кудрявый
«Значит, вот оно как, пращуры? Ну что ж, мне жаль, что я не сочинил своей песни смерти».
Рядом резко остановились лошади, обрызгав комьями грязи Паха Сапу и старого кроу. Это был генерал Крук, на лице которого под идиотскими бакенбардами светилась улыбка, а с ним несколько офицеров и знаменосец. Генерал еще до того, как остановился его конь, разразился речью на глистном языке вазичу, обращаясь к Кудрявому. Никто, казалось, не заметил пистолета, наведенного на Паха Сапу.
На глупом круглом лице Кудрявого отвисла челюсть, и он целую минуту смотрел на военного вождя вазичу, прежде чем отвел в сторону пистолет и осторожно спустил боек.
После этого Крук и его люди ускакали.
Кудрявый рассмеялся смехом человека, сошедшего с ума. Он сплюнул в грязь и посмотрел на пистолет в своей руке.
— Серый Лис говорит, что ему известно: ты, Билли с Вялым Конем, на самом деле лакота, а не кроу, но он приглашает тебя стать при нем разведчиком, пока он, Крук, Серый Лис, командует пехотой и кавалерией. Он говорит, что твоя храбрость…
Лицо Кудрявого перекосило так, будто его вот-вот вырвет, но он только снова сплюнул.
— Он говорит, что никогда не забудет твое сегодняшнее мужество и только надеется, что другие его разведчики будут учиться на твоем примере. Да… Серый Лис сказал мне, что ты настоящий скелет, и если Пьет-из-Копыта и я не покормим тебя, чтобы ты выжил, то он повесит нас обоих на первом попавшемся достаточно крепком дереве.
Кудрявый снова рассмеялся безумным смехом. Паха Сапа мог только молча смотреть на него.
В ту ночь Паха Сапа проспал восемь часов под дождем без всякого одеяла или парусины. Еще до рассвета затрубили горны, и Паха Сапа стал с нетерпением ждать нового сражения.
Но нет… Несмотря на непрекращающуюся перестрелку между воинами Шального Коня и арьергардом из кавалерии и пехоты, возглавляемым Медвежьей Шубой, капитаном Миллером, и невзирая на шесть месяцев поисков воинов лакота, два месяца из которых вазичу провели без какой-либо иной пищи, кроме конины, с двумя тысячами человек, жаждущих отомстить за смерть Кастера, Крук покидал поле боя.
Они наткнулись на колею, наезженную золотоискателями, которые направлялись в Черные холмы, и теперь Крук повел тысячу семьсот своих голодных солдат по этому следу. Шальной Конь и его воины преследовали группировку, обстреливали ее день за днем с тыла и с флангов, предпринимали ложные атаки по ночам, но Крук не желал давать сражения.
Если не считать
Паха Сапа снова оказался в священных холмах, и его все больше охватывало ощущение невероятности и нереальности происходящего. Утопающие в грязи дороги и вонючий горный городок Дедвуд, у которого в конечном счете остановилась и разбила лагерь измотанная армия Крука, не имели никакого отношения ни к Черным холмам, ни к миру Паха Сапы. Волосатые вазичу вгрызались здесь в сердце живых холмов, чтобы найти свое золото, как это и происходило в видении Паха Сапы.
Генерала Крука вызвали в Форт-Ларами на встречу с кем-то по имени генерал Шеридан.
Кудрявый и другие разведчики теперь могли колотить Паха Сапу сколько их душе было угодно, но убивать его они по-прежнему опасались.
С другой стороны, у Паха Сапы была возможность убежать, оставить эту глупую вялую кобылу и блохастый мундир, украсть хорошую лошадь и просто ускакать на Великие равнины, чтобы найти свое племя. Он смог бы избежать встречи с воинами Шального Коня, забрав подальше на запад, а потом на север, в белые пределы страны Бабушки, и попытаться найти там Сидящего Быка и других выживших, которых он знал.
Он не сделал этого. Он не мог этого сделать. Он потерял свой народ, свою семью, свою тийапайе.
Он потерял Птехинчала Хуху Канунпу.
Когда выжившие после Голодного марша снова построились, поехали и пошагали следом за Круком в Форт-Робинсон к югу от Черных холмов к реке Небраска, то Паха Сапа — Билли Вялый Конь — отправился с ними.
Он начал изучать английский — не глистный — вазичу, и первое слово, которое он узнал от солдат, оказалось полезным: существительное и глагол одновременно — fuck. В ту зиму ему наконец доверили нож, и он освоил фразу: «Попробуй только, я тебе яйца отрежу».
Зима, весна и лето были долгими для Паха Сапы. Изучая английский, он начал понимать еженощный похотливый бубнеж призрака Длинного Волоса у него в голове. И теперь не оставалось сомнений, что это и в самом деле призрак Длинного Волоса — сам Кастер. Паха Сапа как мог старался заткнуть ему рот, заглушить слова.
5 сентября следующего (1877-го по счету вазичу) года, когда Шальной Конь пришел сдаваться и был заколот штыком, Паха Сапа больше не был с Круком и с армией. Он, Паха Сапа, уже видел слишком много смертей; он больше не хотел встречаться со смертью лично и знал, что не может ничего изменить.