Черные колокола
Шрифт:
— Столько же, наверное, как и вам.
— Нет, больше. Я чувствую себя молодым, а ты…
— У каждого свой характер, монсеньер. Один горячий, другой холодный, третий бешеный, а четвертый рассудительный.
— А ты каким себя считаешь?
— Монсеньер, мы еще с вами не пили на брудершафт. И свиней вместе не пасли.
— О-о-о!.. Извините, Миклош Папп.
Он улыбался, но внутренне был смущен хлесткой пощечиной этого простого с виду шофера. Интересно, что на уме у этого «национального гвардейца», так горячо рекомендованного комендатурой? Откуда он вышел? Как рос? Какой духовной пищей питался? Что любит? Ненавидит? Как взлетел на гребень венгерских
Все эти вопросы были не праздными для молодого католика, которого мы до сих пор называли просто адъютантом. Нет, он был не просто адъютантом при важной особе. Полноценный, полнокровный сотрудник патера Вечери, его помощник. Он был немцем. Звали его Вальтером Брандом. Родился в католической семье в Силезии, отошедшей теперь к Польше. Отец и братья погибли во время войны на разных фронтах: под Ржевом, на Волге, в Сталинграде, в Африке и где-то на берегах Балатон, во время великой танковой битвы за Венгрию и Вену. Мать с одиннадцатилетним Вальтером и двумя его сестренками бежала в Западную Германию. Два года осиротевшая католическая семья Брандов жила в деревянном бараке, как и все беженцы. Был и холод, и голод, и унизительное прозябание на положении бродячих собак. В тринадцать лет Вальтер был извлечен из барачной беспросветной дыры. Это сделала рука умного, дальновидного католика, рука патера Вечери. Много таких, как Вальтер, извлек он из мрака нищеты, недоедания и сиротства.
В шестнадцать лет Вальтер досрочно, с высшей аттестацией закончил подготовительное отделение при специальном католическом институте в Мюнхене, где готовились священники. В семнадцать проявил удивительные способности в изучении латыни, английского языка, истории святой веры. Превосходил своих сокурсников, гораздо старших по возрасту, и способностью мыслить, и обостренным интересом к международным делам. Выделялся он и ненавистью к тем, кто убил его отца и братьев, выгнал семью из родного дома. Все это привлекло к Вальтеру Бранду особое внимание патера Вечери, одного из руководящих деятелей католического центра Баварии, главного опекуна студентов-католиков, будущих духовных пастырей.
Молодой человек, подающий надежды, всеми своими корнями уходящий глубоко в почву, питающую душу всякого истинного католика, был выведен на большую дорогу патером Вечери, венгром по происхождению, зачислен в кадры святейшего престола, в его большой резерв.
Вальтер по ватиканской путевке выехал в Рим. Там впоследствии и «короновался». Пять лет набирался мудрости в папском венгерском институте. Изучал общую и церковную историю, философию, русский язык, диалектический материализм, «Краткий курс истории ВКП(б)», Маркса, Ленина и многое другое. За время пребывания в институте изучил венгерский, русский, итальянский.
В папском университете с недавнего времени действует кафедра атеизма, на которой готовятся отборные, верные из верных, кадры святых отцов, нацеленные для борьбы с атеистами. Там же действует и еще одна особая кафедра — коммунистическая, замаскированная обычной ватиканской этикеткой. Целенаправленность ее та же, что и кафедры атеизма, — подготовка отборных кадров для борьбы с коммунистами в мировом масштабе.
Вальтер Бранд был воспитанником этой кафедры.
В каникулярное время он получал из папской кассы итальянские лиры, валюту и отправлялся в дальние заграничные путешествия. Денег ему давали немного, но их хватало на оплату железнодорожных билетов третьего класса, недорогих пансионов в
Пользуясь автостопом, ночуя и питаясь в студенческих и католических землячествах, он в первый же год, не потратив на дорогу ни одной лиры, пробрался из Рима во Францию, в Авиньон, где когда-то, в средние века, была папская резиденция. Был и в Париже, и в Марселе, и в Ницце. На другой год, в каникулы, бродил по Испании и Португалии. Изучал не только картинные галереи и достопримечательности. Все должен видеть, чувствовать, знать будущий пастырь, борец против коммунизма. Ученый, повидавший свет священник стоит сотни домоседов, имеющих докторские дипломы…
Путешествуя по Финляндии, Швеции, Норвегии и Дании, Вальтер Бранд, уже закончивший высшее образование, надолго задержался на ближнем от Стокгольма севере, в небольшом университетском городе Упсала. Не университет заинтересовал Вальтера, не холмы, парки и живописные улицы тихого, уютного города. Привлек его кафедральный, самый большой в Скандинавии собор. Посмотреть на него, полюбоваться стариной, поклониться ей приезжают из многих стран. Здесь похоронен Линней с женой. Мраморный памятник ученому стоит в притворе храма. Надгробная плита вмурована невдалеке от входа.
Построен собор в 1293 году Этьеном в стиле французской готики. Громадная высота. Колонны. Фрески. Картинные витражи. Изумительная акустика. Беломраморные ангелы. Под гигантским цветным окном — самый древний из древних витражей — орган, по звуку которого нет равных в Европе. Во всяком случае, он в ряду лучших.
Все эти сведения, почерпнутые из надписей и отрывочных высказываний бывалых туристов, Вальтер Бранд старательно записывал в свой дневник путешественника. Все пригодится в будущем. И далекое и близкое прошлое.
Вальтер стоял около мощей святого Эрика, того самого Эрика, которого он видел в стокгольмской ратуше, покровителя шведской столицы, когда услышал русскую речь. Это было так потрясающе, так неожиданно для будущего борца против коммунизма, что он вздрогнул, испугался, онемел.
Русские в Упсала, в древнейшем соборе Европы!
Действительно, это были русские туристы. Мощи святого Эрика ненадолго заинтересовали их. Учтиво переглянулись и двинулись дальше.
Вальтер бессознательно пошел за ними. И только потом, несколько минут спустя, понял, что делает. Делал он хорошо. Надо было ему посмотреть на русских, послушать их, почувствовать, заглянуть в живую душу, а не отраженную книгами, лекциями, рассказом, кинокартинами, плакатами.
Усыпальница шведского короля Густава Вазы привлекла внимание русских. Рассматривали старый, обласканный руками скульптора мрамор, читали надписи. Улыбались, узнав, что слева и справа от Густава Вазы покоятся его жены. Перестали улыбаться, когда гид сообщил, что наследники Густава Вазы, его сыновья, смертельно ненавидели друг друга и что младший брат отравил старшего гороховым супом.
Отравителю воздвигнут памятник, окруженный хороводом ангелов, как бы замаливающих грехи королевича. Тишина, покой, мудрость, жизнь на лице молодого преступника. Ожил мрамор. Потеплел. Светится. Дышит.