Черные крылья
Шрифт:
Народ испуганно рванул из аудитории, а я с досадой взвыла. Какой-то придурок прервал Матеша на самом интересном месте. Пришлось поспешить к профессору, пока тот не успел собрать свои конспекты. Удивительно, но гений цифры предпочитал пользоваться не планшетом, а бумажными листами, исписанными неразборчивым почерком.
– Профессор, можно спросить? – подскочила я к нему. – Мне не понятно, как вы решаете проблему зацикливания данных. Она ведь неизбежно возникнет, если использовать предложенный вами алгоритм в программе.
– Хороший вопрос, студентка Инга, – чуть посветлел лицом Матеш, а его речь опять зазвучала почти на чистом
Он подошёл к доске и продолжил формулу, но я заметила нестыковку, и мы заспорили. Увлёкшись, профессор будто помолодел. На бледных щеках вспыхнул румянец, а тонкие волосы вздыбились, намагнитившись от того, что Матеш время от времени взъерошивал их вымазанными мелом пальцами.
В аудиторию вошла уборщица, толкая перед собой поломоечную машину. Матеш сразу потух. Я давно заметила за ним такую особенность – профессор отчаянно комплексовал перед обслуживающим персоналом. Вот и сейчас он прервал себя на полуслове, голова ушла в плечи. Матеш торопливо подошёл к столу и принялся суматошно собирать раскиданные листы и запихивать их в папку.
Поймав мой расстроенный взгляд, он смущённо улыбнулся:
– Как вы относитесь к тому, чтобы закончить разговор за чашечкой кофе? В вашей столовой его чудесно готовят.
Моё восхищение профессором усилилось многократно. Значит, кроме меня, в мире ещё остались чудаки, которые ручную варку ценят сильнее машинной. И надо признать, что буфетчица Зои, несмотря на её крикливый нрав, готовила этот благородный напиток просто великолепно.
Угрюмый и вечно недовольный Матеш сегодня решил вдруг продемонстрировать передо мной чудеса галантности. Сначала любезно приоткрыл дверь, когда мы выходили из аудитории. Затем в столовой вызвался принести нам обоим кофе, когда Зои прокричала, что заказ готов. Я благодарно улыбнулась и принялась с интересом изучать накарябанные на салфетке объяснения профессора.
За этим занятием меня и застала Эльвира, влетев в столовую, как ураган. Она бесцеремонно уселась рядом, не заметив направляющегося к нам Матеша.
– Знаешь, подруга, ты, конечно, в «ЧК» зажгла. Не ожидала от тебя такого, – по обыкновению она говорила громко, не видя никого вокруг, но при этом будто красуясь перед воображаемыми зрителями. – Я чуть со стыда не сгорела. Ты что, переволновалась и голос потеряла? Ведь нормально же поёшь. А эти твои судорожные имитации танца? Фу, какая пошлость! Ну да ладно. Если постоянно зубрить, у каждого крыша может съехать. Кстати, ты хоть что-то поняла в белиберде этого дольнийского чудика? Нам ещё с тобой практикум этому чмо сдавать…
– Столик занят, – холодно заметила я.
Мне стало неловко, когда при словах «белиберда», «дольнийский чудик» и «чмо» Матеш побледнел и остановился.
– Чего? – округлила глаза Эльвира.
– Того, – разозлилась я. – Будь добра, найди себе другое место.
Растерянность на её лице сменилась возмущением. Эльвира вскочила, с грохотом отодвигая стул в сторону Матеша с подносом. Результат оказался плачевным. Чашки разлетелись по кафелю мелкими осколками, а на профессорских брюках появилось безобразное кофейное пятно.
– Куда прёшь… – взвизгнула Эльвира и осеклась, увидев перед собой профессора. – Ой!
Она рванула вон из столовой под крики взбешённой буфетчицы Зои и смех студентов.
Практикум у нас проходил в компьютерном классе.
Я подошла к компьютерному столу, который мы традиционно делили с Эльвирой. Та уже успела включить программу. Из вредности она заняла большую часть стола и теперь смотрела на меня, надувшись и вызывающе скрестив на груди руки.
– Инга Озёрная, пересядьте, – проскрежетал мрачный Матеш, войдя в класс. Наглухо застёгнутый плащ скрыл его запачканную одежду, но настроение, похоже, было испорчено безнадёжно. – Хочу видеть, как ваша соседка справится без вас.
Растерянно оглянувшись, я заметила только одно свободное место, рядом с Антом. Тот с готовностью сдвинул свой стул к краю, освобождая пространство для меня.
– Туда, – подтвердил профессор, проследив за моим взглядом.
– Привет, – улыбнулся мне Ант.
Кивнув ему в ответ, я села и взялась читать условие задачи, вспыхнувшее на экране.
– Что думаешь об этом? – спросил Ант.
Смотрел он на меня с интересом и благожелательно. Глаза у него были красивые, под стать его фамилии Лазурин. Я смутилась:
– А ты?
Парень забавно скривился, имитируя грустный смайлик. Он был прав. Чтобы это всё сделать, двух часов не хватит. Я тотчас подняла руку, привлекая внимание Матеша.
– Извините, к какому времени мы должны подготовить прогноз?
– К концу практикума, – неприятно ухмыльнулся он.
– Но это невозможно! Лишь ввод корректирующих коэффициентов займет около часа.
Группа сразу оживилась и загудела, поддерживая меня:
– Нам нужно больше времени… Это нереально… Профессор Матеш, мы не уложимся… Дайте задание попроще…
– Ну хорошо, – прищурился профессор, пригладив волосы. – Скинете к завтрашнему утру файлы с ответами мне на почту.
Я застонала. Не успею. Видят небеса, это нереально. Тем более что класс всегда заполнен. Время здесь расписано с раннего утра до позднего вечера. Работать с профессорской программой приходили даже группы с других факультетов.
– Не переживай. Если что, доделаем у меня, – шепнул Ант.
Недоверчиво уставилась на него:
– У тебя есть «Матеш-Трон»?!
Он довольно кивнул, и у меня на душе сразу полегчало.
– Тогда вперёд, партнёр!
– Погнали.
Работать с Антом оказалось легко. Мы быстро разобрались, как можно ускорить дело. Подключив вторую вводную доску и разделив экран на два рабочих окна, Ант занялся сортировкой наблюдений, тогда как я взялась заполнять матрицу коэффициентов. И мы бы уложились по времени, если бы не парадокс Ля-Брийона, объявившийся при расчёте показателей. Включив свой планшет, я перечитала сегодняшнюю лекцию, потом развернула салфетку с пояснениями Матеша. Задумалась, но ничего путного в голову не приходило. То, что в теории звучало понятно, здесь, применительно к конкретной задаче, выглядело невозможным.