Черные лебеди
Шрифт:
Шадрин вошел в кабинет ответственного нотариуса и понял, что Спивак теперь уже не был тем добряком-шутником, каким он казался вчера.
Повертев в руках диплом, где было написано, что Государственной квалификационной комиссией Дмитрию Шадрину присвоено звание научного работника в области юридических наук, он сказал:
— Не подходите вы нам, товарищ Шадрин.
— Это почему же? — Дмитрий вначале не понял: шутят с ним или говорят всерьез.
— Не те масштабы для вас. Получается, что
— Я вас не понимаю…
— А тут нечего и понимать. Согласно диплому вы — научный работник в области юридических наук, а у нас наука одна — штемпельная подушка, лупа и книга учета. Получается, что у нас с вами непроизводительная затрата сил.
Шадрин растерялся:
— Но вы же вчера читали мой диплом и ничего об этом не сказали. Как же так?
— Я только что советовался с руководством из управления. Они воздерживаются от рекомендации использовать вас в нотариальной конторе. Вы специализировались по уголовному праву, а в нашем деле вам реализовать свои знания просто нет возможности.
— Но я изучал и гражданское право.
— Я вам, кажется, объяснил, товарищ Шадрин. Вы человек ученый, с большим полетом, а у нас здесь науки кот наплакал. Так что придется вам поискать местечко по своим масштабам, — Спивак пододвинул на край стола документы Дмитрия и, поглаживая ежик седых волос, рассеянно и отчужденно стал смотреть в окно.
Только теперь Шадрин случайно заметил: в настольном календаре крупными буквами была выведена фамилия Богданова. Здесь же был записан номер его телефона. Вся страница календаря крест-накрест была перечеркнута синим карандашом.
Все стало ясно.
— И здесь меня настигла длань Богданова? — с легкостью в душе, улыбаясь, спросил Дмитрий.
Спивак поймал взгляд Шадрина на записи к календаре и поспешно перевернул страницу:
— Ох, и глазастый ты, Шадрин. Все видишь.
— Не хотел бы видеть, да вся эта самодеятельность сама наружу прет.
— Вот так, молодой человек. Только так… И не собираюсь скрывать — был у меня разговор с Богдановым. Человек уважаемый, авторитетный, занимается кадрами.
— Кадрами, но какими?
— Это не имеет значения. Богданов удивился: как это вы, золотой дипломант, смогли снизойти до нотариальной конторы! Он даже усмотрел в этом замысловатый ход конем. Уверяю вас: ничего плохого Богданов о вас не говорил. Но предупредил: у нас вы не засидитесь. Здесь вам будет не по климату, — Спивак улыбнулся так, словно он и Дмитрий были давние закадычные друзья. — Как это в той пословице говорится: «И разошлись, как в море корабли».
Шадрин забрал со стола документы, вежливо попрощался со Спиваком и вышел из его каморки.
Низенькая, расхлестанная дверь, которую он распахнул до отказа и
Шадрин вышел в узенький переулок, изрытый канавами, — очевидно, прокладывали газовые трубы или ремонтировали канализацию, — остановился. И вдруг неожиданно почувствовал удивительное облегчение. Такое или подобное этому чувство Шадрину не раз приходилось испытывать в детстве, когда он, школьник, более километра бежал в противогазе (сдавали нормы на значок «Противовоздушная химическая оборона») и вдруг, достигнув финишной отметки, срывал с головы стягивающую лицо резиновую маску с запотевшими стеклами.
…Домой Дмитрий возвратился как после хорошей бани с добротной парной: обновленный, чистый душой и телом.
Ольга с работы еще не пришла. Между двумя старыми соснами, росшими друг от друга на расстоянии вытянутых рук, был сооружен турник из тонкой водопроводной трубы. Дмитрий провел ладонями по выбеленной стене чулана, слегка присел и прыгнул на турник. Первые три раза подтянулся легко. Четвертый раз — с натугой. Чувствовал, как к вискам, пульсируя, приливает кровь. Загадал: «Если подтянусь еще пару раз — значит, все будет хорошо».
Напрягая последние силы, он в пятый раз коснулся подбородком холодной металлической трубы, добела отшлифованной руками ребятишек. «Неужели больше не хватит духа?» — думал Дмитрий, расслабленно повиснув на руках. И тут же, словно кому-то угрожая, процедил сквозь зубы:
— Нет, не сдамся!..
Медленно, мелкими толчками приближалась голова его к турнику. Руки дрожали… До боли стиснув зубы, Дмитрий с трудом преодолевал последние сантиметры, отделявшие подбородок от перекладины. Но вот наконец кончиком носа он почувствовал холодок металла и в последнем волевом усилии достиг трубы подбородком. Шесть раз!..
Дмитрий спрыгнул на землю и сразу же ощутил на своих плечах чьи-то руки. Потом эти руки замкнулись на его глазах.
— Отпусти… твои руки узнаю из тысячи.
XIII
Шадрин не находил себе места. Он ходил по комнате и в тысячный раз задавал себе один и тот же вопрос: «Что делать? Где найти работу?»
В комнате становилось душно. Хотелось вырваться на улицу и идти… Да что там идти. Бежать! Но куда?
И вдруг он вспомнил Багрова.