Черные люди

Щербинина Зоя

– Стоматологи, - глухо отозвалась Гермиона.

– Ты тоже полностью магглорожденная? И я. А к тебе приходила МакГонагалл? А как родители отнеслись? – Тильда сыпала вопросами, будто из рога изобилия. Жалость и стремление заботиться о ней сменились злобой и раздражением. Она и так уже заняла место Джинни в комнате, неужели теперь она набивалась в подружки? Собиралась вытеснить Джинни отовсюду?

– Гермиона, ты в порядке?

– Я вспомнила, - проговорила Гермиона сквозь зубы, - мне нужно к профессору МакГонагалл. Ложись спать. Я скоро приду.

Она вышла из спальни,

слишком сильно хлопнув дверью. Злоба сменилась безразличием к тому, что маленькая испуганная Тильда теперь наверняка сидела на кровати, ничего не понимая. Полнейшее равнодушие – вот что она чувствовала. Конечно же, никакая МакГонагалл не ждала ее в своем кабинете. Гермионе хотелось побыть одной. Одиночество в последний день жизни было прекрасным. Никто не лез в душу, не задавал глупых вопросов, не пытался развеять ее тяжелые мысли. Никто.

Гермиона все шла и шла, спускаясь по лестницам, поворачивая в боковые коридоры, преодолевая этаж за этажом. Снова накатила злоба, на сей раз на Малфоя, который своими поступками отдернул ее от окна. Если для него действительно не было разницы, жива она или погибнет, станет Черной, если он действительно ждал этого – зачем отвлек, ведь она была так близка к роковому шагу.

Удар по лбу выбил из головы эти мысли. Гермиона остановилась на месте, силясь понять, где она оказалась и куда ей нужно идти. Впереди нее что-то было, и она решила обойти это, ощупывая препятствие руками. И никто не мог ее осудить за то, что она взвизгнула, когда пальцы нащупали теплую ткань чьей-то мантии.

– Кто здесь?

– Грейнджер, заткнись, - произнес до зубовного скрежета знакомый голос, - мало того, что чуть с ног не сбила, теперь еще и шумишь.

– Малфой, - возмущенно зашептала Гермиона, и это было похоже на шипение рассерженной змеи, - ты что здесь делаешь?

– Наблюдаю, - коротко ответил он из темноты.

– За чем это ты наблюдаешь?

– Ах, прости, Грейнджер, забыл отчитаться, - еще один презрительный смешок из темноты. – Ну ничего, сейчас сама посмотришь. Готова?

– К чему? – пискнула Гермиона, но вместо ответа на ее запястье сомкнулась железная хватка тонких жилистых пальцев, от чего она почувствовала себя снитчем, который поймали после долгой погони.

По глазам резанул ярчайший свет – после двух дней в кромешной тьме он вызывал физическую боль. Гермиона вскрикнула бы от боли, но Малфой еще сильнее сжал ее руку. Наконец, глаза привыкли к свету, и ей удалось рассмотреть, где она и что же так заинтересовало Малфоя.

Он застыл посреди коридора, подобно каменному изваянию. Левая рука его сжимала ту жуткую высушенную руку, что она видела в Лютном переулке. «Рука Славы, - вспомнила она, - дает свет лишь ее владельцу». Он использовал руку, когда вел по школе Пожирателей, а теперь держит ее, даруя ей этот неправедный, но такой долгожданный свет. Лицо его было напряжено, а взгляд устремлен куда-то влево. Гермиона проследила направление его взгляда и больно прикусила щеку, чтобы не закричать. У стены беспомощно топтался мистер Филч, а над ним нависала высокая черная фигура.

– Мы можем ему помочь? – шепотом спросила Гермиона, в

отчаянии хватая Малфоя за локоть.

– Нет, - жестко отрезал он. – Он сам выбрал свою судьбу. Сам ее позвал.

– Миссис Норрис, - прокряхтел Филч. – Моя миссис Норрис.

Мир вокруг замедлился, когда черная фигура протянула свою руку и легко толкнула Филча. Он странно дернулся и стал падать. Но рука, толкнувшая его, прикоснулась к плечу. Простое прикосновение, казалось, руку можно отдернуть, но когда фигура пришла в движение, Филч побрел за ней, словно прилип к ее руке намертво. На глазах у Гермионы выступили слезы, когда фигура подошла к окну и просто прошла сквозь стекло, а вслед за ней дюйм за дюймом через стекло проходил и Филч.

– Малфой, пожалуйста, - прошептала она, сжимая его локоть еще сильнее.

– Это невозможно, - пальцы больно впивались в запястье, заставляя руку неметь. Хоть глаза Гермионы и застилали слезы, она видела, как чернеет то, что оказывается на улице: голова, шея, плечи, грудь и руки, торс. Через стекло протягивало уже ноги, и это было самое странное, самое пугающее, самое неприятное, что доводилось видеть Гермионе на своем веку. Тело Черного с человеческими ногами. Наконец, ноги абсолютно беззвучно просочились за стекло, и новый Черный Человек скользнул вниз к подножию замка, к своим новым собратьям.

– Малфой, что это было? – прошептала Гермиона, отпустив его руку.

– Все, Грейнджер, отбой, можно говорить, - сказал он самым обычным голосом, но после тишины коридора и, вероятно, из-за нервного напряжения его слова громыхнули не хуже грома за окном.

– Что это, черт возьми, было? – прокричала Гермиона прямо ему в лицо.

– О, Грейнджер, я на тебя дурно влияю. Ты стала слишком много ругаться, - Малфой лукаво улыбнулся.

– Только что при тебе человек ревоплотился, а ты улыбаешься и делаешь мне замечания? – Гермиона опешила. – Как ты можешь быть таким бездушным? Твоя невеста ревоплотилась два дня назад, а тебе, похоже, совершенно безразлично! Ты хоть вспоминаешь об Астории?

– Нет, - холодом его голоса можно было заморозить всю воду в мире. Жаль только, что на жуткий ливень это не действовало.

– Не может быть, - Гермиона мотнула головой. – Уверена, Астория тебя любила!

Малфой просто разжал пальцы в ответ. Мир вокруг Гермионы тут же провалился во тьму. Она метнулась вперед в попытке снова схватиться за Малфоя с его спасительной Рукой Славы, но короткий звук, прокатившийся эхом по коридору, дал понять, что он отошел от нее. Просто сделал шаг, желая не дать ей схватиться за него.

– Не говори со мной о Ней. И не произноси имени, - донесся из тьмы коридора холодный голос. – Я надеюсь, ты усвоила урок.

– Усвоила, - прошептала Гермиона, ощущая за спиной шевеление хищной тьмы. На запястье снова сомкнулись пальцы, и коридор осветился белым светом.

– Я отведу тебя в твою Башню, - коротко сообщил Малфой. – Ты просидишь там до самого утра.

– Ты действительно можешь не думать про?
– она сделала многозначительную паузу. – Я не могу. Я постоянно возвращаюсь к ним в мыслях, снова и снова.