Черные люди
Шрифт:
– Спасибо, ужасно, - фыркнул Малфой.
Гермиона посчитала вопрос исчерпанным и поспешила вернуться к тому, что занимало ее в данный момент больше всего.
– Малфой, он пришел за тобой, - она махнула рукой в сторону Черного. – Так что я бы на твоем месте хотя бы попробовала с этим что-то сделать.
– И с чего это ты взяла? Он сам тебе сказал? – Малфоя, по необъяснимым причинам, происходящее ужасно веселило.
– Представь себе, да, - Гермиона вспылила. – Я проснулась от того, что он смотрит то ли на меня, то ли на тебя.
Сказать: «На нас», - у нее не повернулся
– Тогда я сказала, чтобы он убирался, потому что я ему не сдамся.
– Кому сказала? – переспросил Малфой, глядя на нее со странной смесью ужаса и недоумения в глазах.
– Я смотрела на него, и проговорила это себе под нос. Не перебивай, - она махнула на него рукой. – Так вот, я сказала, что не пойду за ним, и Черный покачал головой.
О том, что она разве что не кричала о том, что Малфой Черному Человеку тоже не достанется, Гермиона умолчала.
– Грейнджер, - Малфой выглядел обреченным. – Скажи мне, что должно случиться, чтобы ты, наконец, начала, драккл тебя задери, думать?
Теперь пришел черед Гермионы недоумевать.
– Там все равно барьер, - она кивнула в сторону окна.
– Барьер, не барьер – какая разница. Важно то, что ты фактически поговорила с Черным.
– Но он же за меня не хватался, как за тебя, - Гермиона невольно покосилась на его руку.
– Это не имеет значения, - Малфой уловил ее взгляд и поспешил спрятать руку. – Это взаимодействие с Черным. ты действительно не понимаешь, что натворила?
– Нет, - призналась она. – Посмею напомнить, что это тебе с детства вдалбливали в голову истории о Черных. И если бы ты не был таким злобным скрытным паршивцем, ты бы по-человечески рассказал, что можно и чего нельзя делать при появлении Черных. Но ты же у нас мастер недомолвок.
– А ты эксперт по идиотизму, - парировал Малфой. – Не пыталась подумать, почему я просил не называть имен? Потому что имя – это зов, образ – это зов. Это взаимодействие. Прикосновение – это взаимодействие. Разговор с Черным – подобных глупостей уже лет пятьсот никто не делал – тоже взаимодействие. Меня отметили, и теперь вся армия Черных Людей будет вести на меня охоту. Ты же не нашла ничего умнее, чем мило поболтать с Черным.
По тому, что он растерял всю свою сдержанность и теперь разве что не кричал на нее, Гермиона поняла, что сделала какую-то невероятную глупость. Однако она справедливо рассудила, что вся ответственность лежит на Малфое, который прекрасно знал, как вести себя в этой ситуации, но не удосужился нормально все объяснить.
– Ты бы еще спросила, как погода и предложила ему свой зонт, - выпалил Малфой.
– Но, тем не менее, пришел он за тобой, и мы это точно знаем. Если бы я не спросила…
– Он бы пялился на меня дальше. С барьером ничего бы не случилось. Зато теперь ты с ним поговорила. Это все равно, что попросить его отметить тебя следующей.
– И как же он меня отметит? Если ты не заметил, мы в защищенном Зале.
– Грейнджер, - Малфой подвинулся к ней очень близко, так, чтобы шептать ей прямо на ухо, и вцепился своей серой рукой в ее локоть. – Глупая-глупая Грейнджер. У тебя за спиной лежит книга, в которой можно
«Или поддаться и победить», - добавил в голове странный голос, тот самый, который звучал в голове во время стычки с Черным. Она тряхнула головой, совершенно забыв, как близко к ней сидит Малфой. Ее скула скользнула по его губам, и Гермиона отодвинулась, освободив свой локоть от его хватки.
– Я запомню, - процедила она. Малфой отвернулся и принялся безучастно смотреть в сторону факультетских секторов. Гермиона нашарила у себя за спиной книгу и открыла ее на первой попавшейся странице. Как назло, ею оказалась страница с тем самым заклятьем, которым она залечивала руку Малфоя. Чувство безграничной вины снова овладело ею. Она потеряла всех друзей почти в один миг, она применила чары, которые считала темными, она подвергла опасности человека – и никакого значения не имело то, что этот человек до недавнего времени был ее недругом. Все распри остались в прошлом, теперь они были в одной лодке, им всем стоило заботиться друг о друге, помогать, оберегать и сочувствовать. Гермиона чувствовала себя настолько грязной, что эту грязь невозможно было ничем смыть, ее вину нельзя было искупить.
«Зачем ее искупать? – прошелестел в голове голос. – Те, кто ушел, были слишком слабы для этого мира. Они не смогли выжить, но смогла ты. Ты не виновата в своей силе. Равно как и в чужой слабости. Ты смогла приостановить Черного, и – будь откровенна сама с собой – нужно было применить не Сектумсемпру. Отнюдь не Сектумсемпру. Есть другое заклятие. И ты его знаешь, Гермиона. Ты видела, как его применять. Ты можешь. Тебя никто не осудит за твою силу, а цена слабости может быть слишком велика».
– Малфой, - позвала Гермиона. Должно быть, слишком резко, потому что Малфой дернулся, как от удара.
– Что еще, Грейнджер?
– Почему Черного получилось остановить, ну, тем заклятием?
– Называй вещи своими именами, - Малфой усмехнулся. – Помнишь, когда эти чары применили на мне? Профессор Снейп тогда здорово распереживался. Я долго не мог понять почему, и расспросил его хорошенько. Знаешь ли, Малфои обычно добиваются желаемого, так что профессор Снейп мне рассказал историю этих чар.
У Гермионы даже не хватило сил поразиться тому, как мастерски Малфой обходит имена.
– Когда профессор Снейп учился на последних курсах, он уже интересовался делом Темного Лорда. Ну и немного экспериментировал с чарами. То заклинание он вывел, пользуясь книгами из Запретной секции. Самыми запретными книгами, Грейнджер. Так что если бы Министерство прознало об этом заклятии, у нас было бы четыре Непростительных, а не три.
– То есть, это заклятие все же темное, - выдохнула Гермиона. – Ох, я так и знала. Как я просила не трогать ту книгу. Как я была против того, чтобы эти чары вообще воспринимать всерьез.