Черные плащи
Шрифт:
— Катер? — Услышав столь дурную весть, Весников заметно сник. — Тогда мы вряд ли уйдем. Да! У них же еще вертолеты! Господи-и-и…
И такая грусть прорвалась вдруг в протяжном его причитании, такое разочарование и обида, что Саше аж страшно стало. Будто бы жаловался кому-то Весников долго и многословно — на Александра, на гостя его чокнутого, «хренцуза» этого, да и на себя самого, на алчность свою проклятую, что вытащила из уютной избы да кинула в лодку, на поиски приключений.
— Господи-и-и-и…
— Ну, хватит выть уже. — Молодой человек
— А ведь и правда! — очумело обрадовался Весников. — Лес!
И тут же скуксился:
— Эх, лодку только вот жалко!
Саша аж сплюнул: ишь, жалко ему. Вот жмот-то!
— Лодку, Николай, затопить придется. Или хочешь, чтоб потом тебя по ней в поселке нашли? И… как Митьку Немого…
— Да что ты, что ты, — неумело перекрестился Вальдшнеп, как и все люди его возраста, воспитанный советской школой в русле непоколебимого атеизма и соблюдавший некоторые православные обряды не в силу глубокой и искренней веры, а потому что «все так делают». Все красят яйца на Пасху, и я буду, все на Троицу по могилкам, и я туда же. А спроси «символ веры» прочесть… э-э-э…
Лодку затопили по-быстрому в омутке у правого берега, что ближе к Турындину озеру. Тяжело вздохнув, Весников самолично тюкнул топориком и, оглянувшись на Сашу, что-то пробурчал, как видно, ругался: жалея времени, Александр не дал ему припрятать мотор.
— Не будь таким жадным, Федорыч! На те деньги, что сейчас заработаешь, ты десять таких моторок купишь, да еще на куртку для папы Карло останется!
— Какую еще куртку?
— Да это я так, к слову.
Чуть отойдя от протоки, Саша присел, примостил на коленке карту:
— Вот тут, похоже, какие-то заброшенные хутора, деревни.
— Ну да, — согласно кивнул Вальдшнеп. — Севово, Олгозеро, Рябов Конец. Колхоз когда-то был, в старые годы, «Заветы Ильича» назывался. Скот на фермах держали, сенокосы, картошку… лес сплавляли еще.
— А дорог-то там нет…
— Я ж говорил, одни зимники. Да и зачем дороги, когда в ту пору реки не такие мелкие были. По ним госзаготовки и свозили, на лодках, на баржах даже. А сейчас, ясен пень, все загубили дерьмократы хреновы. А в ранешние-то времена…
— Ну да, ну да, тогда и небо было голубее, и солнышко ярче светило. — Саша задумчиво потер виски. — Вот туда, в бездорожье, и двинем. Ага! Слышите?
Со стороны протоки явственно донесся шум мощного двигателя. Катер!
Глава 6
Рябов Конец
Рассуждай токмо о том, о чем понятия твои тебе сие дозволяют…
— И вот я что вам скажу насчет костерка, — подходя к заброшенной деревне, обернулся Весников. — Не стоит его палить, ночью огонь далеконько видать, а днем — дым. Вот лучше в избенке, печечку.
—
— Ничего! — Весников откровенно радовался тому, что удалось без труда уйти от неведомых и, как видно, очень опасных бандитов, которые уж в эту-то глушь доберутся навряд ли. Успокаивался постепенно Вальдшнеп, от того в душе его поднималась глубокая и ровная радость и тянуло заняться чем-то полезным и нужным, да хоть угодить гостям. — Пойдем поглядим, прикинем, может, и отыщем годную.
Как ни странно, а вполне подходящее для ночлега жилище нашлось довольно быстро — на самой околице деревни, у пепелища, стоял кондовый рубленный в обло дом-пятистенок, вполне еще крепкий на вид, с давно разрушившимся сараем, банькой и прочими надворными постройками. Видать, когда-то тут проживал крепкий хозяин из числа недораскулаченных либо, наоборот, сосланных.
Первым делом Николай Федорович заглянул в печку и обернулся довольный, хоть и измазавшийся сажей:
— Ну вот! Вполне подходящая будет тяга.
Дожидаясь путников под ивами, Весников изрядно наловил рыбки — с пяток окушков и уклеек, пару щук, хариуса даже, — которую хозяйственно прихватил с собой и теперь переживал, как бы не пропал улов. Александр, конечно, лучше бы денек-другой перебился консервами, не разводя огня, — от греха подальше. Однако раз уж местный житель уверял, что из печки дым вечерком не заметят, то почему бы и нет? Почему бы и не поужинать как люди, ушицей? Тем более что консервов-то оставалось мало, а ведь кто знает, сколько беглецам еще здесь по лесам шататься?
— Так я это, ясен пень, сейчас дровишек… — суетился Весников.
— Давай. — Махнув рукой, Саша расслабленно уселся на лавку.
Дом был как дом, только пустой: голые стены, комнаты почти без мебели, как видно, хозяин-куркуль, переезжая, прихватил с собой все, что сумел. Погрузил на тракторные сани и — на центральную усадьбу, во исполнение закона «О бесперспективных деревнях», принятого еще во времена Леонида Ильича Брежнева.
Даже посуды и той, гад, не оставил! Хорошо, в рюкзачке нашелся свой котелок, в котором вскорости и забулькала ароматная ушица. Чай же вскипятили заранее, все в том же котелке, заварили, разлили по фляжкам.
И вот, похлебав ухи да почаевничав, завалились спать: по-походному, на полу, подстелив под себя верхнюю одежонку. Весников засопел сразу — умаялся, сердечный, да и Саша с удовольствием задал бы храпака, кабы смог. Да ведь не дал гостюшка дорогой, не дал! Выждал чуток да стал приставать с разговорами:
— Мы ведь с вами не договорили, Александр!
Ага, вот оно как! Болтали-болтали целыми днями — не договорили, оказывается. Что ж, придется слушать — доктор Арно, он ведь как репей, не отвяжется.