Черные плащи
Шрифт:
Александр вскинул голову:
— Вряд ли он за нами следит. Самая дурацкая идея — прятаться в городе на дереве. Впрочем, мы все равно пройдем мимо, нет?
— Пошли, — с улыбкой пожал плечами Нгоно. — Нам ведь абсолютно все равно, куда идти. Лишь бы поскорее найти хоть какой-то ночлег — темнеет.
— Эх, были бы в Париже — заночевали бы под мостом Александра Третьего, как клошары, — пошутил Саша.
— У площади Италии тоже неплохие места есть, — вскользь заметил инспектор, вызвав у напарника приступ смеха.
— У
Нгоно ничего не ответил, а, остановившись под кроной платана, вскинул голову и, четко выговаривая слова, промолвил:
— Никак не пойму, кто там прячется? Человек или обезьяна?
— Сам ты обезьяна! — обиженно отозвались с ветки. — Я тут, между прочим, ночую.
— И часто? — удивленно спросил Александр. — Что, никакого постоялого двора поблизости нет?
— Есть один подходящий, но ведь там надо платить за постой, а монеты, увы, не всегда бывают.
— Может, покажешь нам этот постоялый двор? Глядишь, и тебе бы что-нибудь перепало.
— Две дюжины денариев, — тут же заявили с дерева. Потом чуть помолчали и покладисто добавили: — Ладно, черт с вами, дюжина.
— Согласен! — Саша позвенел монетами, и с дерева тут же спрыгнул юноша лет пятнадцати — в рваной короткой тунике, босой, с нечесаной копной каштанового цвета волос и хитроватым взглядом.
— Давайте денежки! — Первым делом он протянул руку.
— Может быть, сначала скажешь, как тебя зовут?
— К чему вам мое имя? Друзья… когда они еще были… называли меня Ксан.
— Вот твоя дюжина денариев, Ксан. — Саша быстро отсчитал монеты в подставленную грязную ладонь. — Потом получишь столько же. Ну, веди ж нас, таинственный древесный житель! Надеюсь, постоялый двор окажется недорогим и уютным.
— А вам не все равно? — Подросток вдруг ухмыльнулся. — Думаю, вас больше интересует, чтобы хозяин двора не задавал лишних вопросов, не спрашивал подорожные грамоты и все такое прочее, чего у вас явно нет!
— Откуда ты знаешь?
— Я же видел, как вы выбежали из толпы. Не хотите встречаться с ночной стражей? Я тоже не очень хочу. Поэтому больше не задавайте вопросов, идемте, здесь недалеко. Только нужно поторопиться — на всех улицах скоро поставят рогатки.
— Что там болтает этот цыганенок? — уже на ходу запоздало спросил Весников. — Я бы не очень-то ему доверял. Сейчас заведет да ограбит.
— Мы сами кого хочешь ограбим, Коля!
— Это я уже понял… Господи, с кем связался-то? Ладно, шучу, шучу… Он не на вокзал нас ведет, случайно?
— Николай, я ж тебе говорил уже…
— Да помню я, помню… И все же не верится. Хотя вон она — луна! Сверкает, зараза!
Весников кивнул на небо, уже затянутое черным покрывалом ночи, словно искорками, подернутым сверкающими россыпями звезд, что окружили добродушно улыбающийся рогатый месяц.
— Эй, вы, поторапливайтесь! — обернувшись, снова подогнал Ксан. — Не отставайте, не то заблудитесь.
Предупреждение
— Теперь сюда, вон в эту яму! — Ксан резко остановился.
— В яму?!
— Ну да! Только уж держитесь меня, там темно, сами не выберетесь!
— Ой заведет он нас, Саня, ой заведет! Не верю я что-то цыганам.
Александр ничего не ответил, задержался, осматриваясь, насколько это было возможно, и, никого не заметив, нырнул в яму последним.
Это оказался подземный ход — узкая и невысокая галерея, вырытая неизвестно кем и неизвестно когда. Судя по стенкам, отсюда прежде брали песок и щебень.
— Осторожно, сейчас ступеньки, — свистящим шепотом предупредил Ксан и чуть погодя торопливо добавил: — Вы точно меня не обманете насчет еще одной дюжины монет?
— Да нет же! К чему? Не такая уж это большая сумма.
— Поклянитесь! Всеми святыми клянитесь, какие знаете.
— Клянемся святой Девой Марией, святым Петром, святым Павлом, святой Перпетуей, покровительницей славного Карфагена, Святой Троицей…
— Достаточно! — обрадованно воскликнул парень. — Теперь я вам верю. Идемте!
— И чего он так радуется? — получив краткое объяснение Саши, искренне недоумевал Весников. — Ну подумаешь, поклялись всеми святыми… могли и соврать.
— Да вот именно что не могли, Коля! У этих людей мировоззрение религиозное, и никакое другое, они всех по себе судят, а ведь клятвопреступление — страшный грех! Кому охота взять его на себя ради каких-то жалких денариев?
— Все равно, — упрямо заявил тракторист. — Не верю я этим цыганам.
Подземным ходом шли долго, минут двадцать, а потом как-то сразу выбрались на поверхность, оказавшись в галерее полуразрушенного портика, освещенного призрачным светом луны. Вокруг высились мраморные столбы, чернели остатки стен, и густые кроны деревьев мрачно темнели на фоне достаточно светлого звездного неба.
— Это старое кладбище. Скоро придем, — дождавшись спутников, шепотом сообщил Ксан. — Уже недолго осталось… Тсс!
Через пару шагов он вдруг застыл, услышав какой-то странный звук.
— Что такое? — тронув парня за локоть, тихо спросил Александр.
— Тихо! Слышите?
Молодой человек прислушался.
— Похоже, кто-то копает землю. Наверное, могильщики — ты же сам сказал, что здесь кладбище.
— Это кладбище пунов! — сдавленным от ужаса голосом произнес юноша. — Проклятые язычники хоронили здесь людей, принесенных в жертву своим мерзким кумирам — Молоху, Ваалу, Кибеле… О, эти гнусные идолы поедали живую плоть!