Черные подковы
Шрифт:
Виктору было в принципе поровну, куда ехать, в голове крутились мысли только об одном. «Должник». На жулика не похож. Наверняка ОБЭП. У госбезопасности какие должники? Хотя хрен его знает, чем сейчас вообще занимается госбезопасность. Витя автоматически что-то отвечал на вопросы Анатолия, прокручивая в голове различные варианты последующих событий и то, что он делал в последние недели на работе, где и с чем мог засветиться. Получалась такая куча-мала, что в итоге он тупо уставился в лобовое стекло, стараясь ни о чем не думать, однако они уже подъехали к заднему крыльцу какого-то кафе.
– Сейчас
Они прошли по коридору в отдельный кабинет, где был уже сервирован стол. Усевшись, Виктор спросил:
– Мы будем вдвоем?
– Да, конечно. – Анатолий обернулся к входной двери, куда уже входил очень высокий, коротко стриженый мужчина с небольшими ухоженными усиками. Они обменялись рукопожатием, и усач протянул здоровенную ладонь Вите:
– Виктор.
– Тоже, – промямлил Витя и улыбнулся.
– О, тезка, очень приятно. Ну, вы располагайтесь, отдыхайте, я уже распорядился.
Когда он ушел, Витя поинтересовался:
– Это и есть должник?
– Нет, конечно. Давай, я тебе все объясню.
И Анатолий очень серьезно, уже безо всяких улыбок, взглянул Виктору прямо в глаза. «Это конец» – подумал Виктор. На ум не шло ничего, кроме продолжения шутки про пистолет Штирлица. Как назло, пауза затягивалась из-за того, что вошедший официант начал расставлять блюда и бутылки. Аппетита не прибавилось, а вот выпить Виктор был бы не прочь.
– По маленькой, для разговора? – словно подслушав его мысли, предложил Анатолий. – И закуси, пожалуйста, разговор нам предстоит долгий и доверительный. Я хочу, чтобы ты понял – мы пришли сюда не пить, а общаться. И – обязательно подружиться.
Анатолий разлил еще по одной.
– Уверен, что ты сто раз подумал, кто я такой? Куда везу, для чего? Да?
– Ну, были такие мыслишки, – невесело усмехнулся Виктор.
– Есть предложение. Я помогаю тебе, ты мне.
– И как?
– Простой вопрос: как ты думаешь, вот сколько у вас в таможне на сегодня имеется осведомителей? Службы значения не имеют.
– Не знаю.
– Но сам как думаешь – они есть?
– Конечно, иначе ты бы мне этот вопрос не задавал.
– Правильно. Все они – настоящие стукачи, пойманные за какую-нибудь мелочь и сливающие информацию о своих коллегах, чтобы не быть посаженным за ту самую мелочь и мелочи последующие. Люди по сути своей гнилые и противные, и с таким контингентом проверяющим службам приходится работать. Стучат они, в том числе, и друг на друга, и про них становится известно еще больше. Ну и на тебя стучат, само собой.
– Ты мне предлагаешь войти в их ряды?
– Нет. Я предлагаю тебе стать моим другом. В дружбе есть то, чего нет больше нигде – заинтересованность в успехах друга.
– Не понимаю я тебя, Анатолий.
– Не хочешь понять. Вот пример, но только между нами. Слава Загребецкий не мог получить заслуженного. Один урод его постоянно зарубал. Командировки за рубеж зарубал тоже. Слава помог мне, я помог Славе. В итоге этого урода посадили на 6 лет за… ну, не важно, а Слава через два месяца получил свое звание. У него не спрашивай, ему не понравится, сам понимаешь.
Виктор даже
– Само собой.
– Ну вот. А у вас там что, уродов мало? Тебе лет сколько? Хочешь всю жизнь под Большим работать?
– Мне на него информацию, что ли, надо будет собирать?
– Да что ты взвился? При чем тут Большов? Тебе расти надо, дурень! Вот я о чем. Идти вверх, ступенька за ступенькой, должность за должностью. В один прекрасный момент на твои плечи лягут полковничьи погоны! А потом и генеральские! Ешь горячее, а то оно уже почти холодное…
Хорошо, что Татьяна этого не слышит. Разжевывая мясо, Виктор размышлял. Он понимал, что звучит все красиво, но какова цена! Анатолий меж тем продолжал:
– …И постепенно, Виктор, ты попадешь в «клуб». Знаешь ли ты, что это такое?
– Нет. А что за «клуб»?
– Не говорили вам в армии? Странно. Ну, в общем, информация не секретная, в газетах уже про это пишут. Любой, кто достигает определенных высот в иерархии различных служб, может рассчитывать на некие льготы от государства. Льготы эти могут быть официальными и не совсем. Сам знаешь: дослужился ты до майора – вот тебе на пенсии санчасть дверь всегда откроет, не надо в районную больничку брести. А «клуб» – это нечто аморфное. Вот получил ты полкана, а время к пенсии. Теоретически можешь, конечно, дальше геморрой дома в кресле отращивать, но если ты бодр и полон сил, можешь выпить литр, и хрен у тебя не на пол-шестого, тебе государство предложит хорошую должность в какой-нибудь структуре с хорошей зарплатой и красивой секретаршей. И чем больше звезды на твоих плечах, и больше их количество, и выше занимаемая тобою должность – тем больше у тебя перспектива. Не зря же государство – то есть умные люди – тебя взращивали, учили, поднимали, чтобы потом про тебя забыть. Так? Вот это и есть «клуб».
Гордеев молча жевал и слушал. Анатолий понял молчание по-своему:
– Вот чтобы совесть тебя не мучила, скажу так: бывают случаи, когда либо ты, либо тебя. И появится какой-нибудь стукач, гнида, увидит чего и напишет не туда, и тогда придется решать: ты с перспективой, но молчаливый, или этот стукач. И если ты думаешь, что я к тебе пришел зря, ошибся в тебе, скажи сразу.
Вот так. Выясняли про него, значит. Проверяли, узнавали. И поняли, что НЕ ОТКАЖЕТСЯ. И выхода нет, и спросить не у кого.
– Часто..? – Слова не хотели выходить у Виктора изо рта. Но Анатолий его понял.
– Ты что? Брось, ты же помогать нам будешь. Разработки наши, с тобой посоветуемся, и будем решать. Тебя поддерживать, само собой, в обиду не давать.
– И откуда ты? – выдавил Гордеев мучивший его вопрос.
– Госбезопасность, Витя. Так что – за нами сила! – ответил Анатолий и наконец-то улыбнулся. – Давай накатим.
Все произошедшее Виктор вспоминал потом неоднократно и в мельчайших деталях. По сути, Анатолий действительно предлагал ему дружбу. Точнее – взаимовыгодное сотрудничество, облеченное в дружеско-приятельские отношения. И что было самым неприятным – это полностью отвечало тем целям, о которых Витя Гордеев и мечтал.