Черные подковы
Шрифт:
Глава 16
Нет, конечно, все это рисовалось Виктору несколько по-другому. Он думал, что потихоньку обрастет нужными связями, будет расти в должности, звании. И когда-нибудь придут те дни, когда полковничья папаха, а потом и генеральские лампасы будут достойной наградой за вложенные усилия. Он сядет в кресло, нальет себе коньяку, поднимет рюмку и скажет себе: «Все, чего ты достиг – сделано тобой самим, и только тобой. Ты на своем месте. И никто не сможет сказать, что ты недостоин достигнутого». И выпьет, и разобьет рюмку – на счастье.
Анатолий – та самая нужная связь, да. И он предлагает помощь. Вот до этого момента
Но настроение испортилось, и вечером Гордеев решил еще «накатить». Никого из друзей видеть не хотелось, поэтому выпивали вдвоем с женой, которая была явно удивлена такому решению, но видя состояние супруга, много вопросов не задавала. На работу Виктор ехал с серьезного похмелья. Гера, глянув в лицо зама, долго не думал и отправил его спать в досмотровую.
Проснулся он от шума – кто-то был серьезно недоволен. Витя аккуратно вышел из комнаты и хотел пойти в туалет умыться. Но оказалось, что на шестом секторе погранцами закрыты двери в накопитель, и в туалеты не попасть. На пятом секторе шло оформление рейса в Китай.
– Что тут за хрень происходит? – Он подошел к Насонову.
– Погоди, вон Гера освободился, сейчас он тебе сам все расскажет, – улыбаясь, ответил Вова.
Большой, увидев Виктора, потащил его за собой в проходную комнату.
– Собирался будить тебя. Тут новый погранначальник решил себя показать…
Долгое время у пограничников начальником был Яша Крюков – кудрявый майор с вечно улыбающимся лицом. Все его очень любили. Таможенники – потому что знали его с самых первых дней своей работы в порту, еще с командировок, когда Яша жил вместе с ними в гостинице, когда они вместе бухали и играли в преферанс ночи напролет. Девчонки с перевозок – за веселый нрав и… за что могут любить женщины хорошего мужика? Собственные подчиненные любили Яшу за то, что он никогда никого серьезно не наказал, даже старшего по званию и по возрасту, своего зама подполковника Ухова, который мог ночами напролет где-то бухать и гулеванить. А самое главное: майор Крюков выбил всем – всем нуждающимся на тот момент, без исключения! – квартиры в поселке. У Яши к тому же был какой-то родственник в Москве, и он говорил, что долго здесь не задержится, это только этап в службе. И вот этому этапу пришел конец.
Новый начальник погранпункта, полковник Шалимов, в первую очередь запомнился тем, что служить сюда вместе с ним пришла его жена, прапорщик Елена, женщина с фигурой бочкообразного типа. Во вторую очередь полковник запомнился конкретной руганью с девушками из перевозок, которые курили в туалете в момент нахождения там его жены. Сегодня полковник решил себя показать снова.
Он обратил внимание на то, что накопители – места, где пассажиры находятся до вылета или после прилета, – находятся между кабинками погранконтроля и выходом на поле, к самолетам. И именно в накопителях находились туалеты, куда во время рейсов могут ходить пассажиры, а вне рейсов – работники международного сектора: таможенники, погранцы, менты, перевозки, грузчики. Шалимов решил: раз накопители находятся за кабинками погранцов, значит это погранзона, и вход туда всем, кроме пограничников, запрещен. Не только во время рейсов – в любое время. Разве что в шестом секторе багаж выдавать – пусть один грузчик и одна девушка с перевозок, заранее получившие пропуска… ну и так далее. И вот, на свою беду, Гера с Кристиной, девчонкой из
– Я ему говорю: вы в своем уме? Не заболели, нет? – Гера откровенно ржал. – Он своими белесыми шарами на меня смотрит и что-то мне типа – вы нарушили, будете отвечать по всей строгости. И жена его что-то там уже черкает. Остальные ребята, ты, Витек, их бы видел, они по стеночке, руки разводят, сами обалдели от такого начальника. Ну, я в армии служил, не таких видал, говорю – добро, оформляй.
Расписываться Большой нигде не стал, просто на выходе дверью посильней треснул. А начав оформлять Китай на пятом секторе, предупредил охранников и Машу Бревенникову – будьте готовы! И когда пограничный полкан со своей женой пошел через сектор на выход, Ваня Крошкин выступил вперед и, чуть помогая себе плечом, твердо и вежливо развернул полковника в направлении стойки, где стояла Мария. Петя Войнов с улыбкой проделал ту же процедуру с полковничьей женой. Маша уже достала документы из ящика и готова была их заполнять.
– Что вы себе позволяете? – Глаза Шалимова чуть не вылезли из орбит, лицо было краснехонько. Жена вцепилась в его руку и косилась на стоящих рядом охранников.
– Нарушение зоны таможенного контроля, знаете ли, – голос подошедшего Геры был невероятно ласков. – Проход по таможенной зоне во время рейса категорически запрещен, да и во внерейсовое время это можно будет сделать только по заранее полученному пропуску. У Вас их, полагаю, нет. Поэтому прошу вас предъявить ваши документы для оформления протоколов.
Лицо полкана приобрело пунцовый оттенок. Он дернул плечом, как бы вырываясь, хотя его никто не держал, и под смех таможенников и удивленные взгляды пассажиров побежал к дверке погранконтроля. Жена семенила за ним. Они оттолкнули какого-то непонятливого пассажира и просочились в накопитель.
– Нажаловался уже, поди, падла, – продолжал смеяться Большой. – Да и хрен с ним, таких по другому не пронять.
Начальство не заставило себя ждать. Только закончили оформлять рейс, появились Филинов и Горьков. Они зашли в проходную комнату, поздоровались со всеми и, поманив за собой Геру, скрылись у пограничников. Вскоре за стенкой раздался знакомый хохот Большого.
– Сейчас Геру натянут, – предположил Насон.
– Что-то по хохоту не похоже, что его там натягивают, – усмехнулся Боря Колосков.
– Могут на будущее запомнить, – сказал Виктор.
Первыми появились Гера и Горьков. Оба улыбались.
– Дурдом, я сам полковник, но такого «штаба» давно не видел, – Горьков откровенно был удивлен. – Вы уж потерпите, – посмотрел он на ребят, – и ты не сильно выступай, – обратился он к Большому.
– В смысле – терпите? Так нас будут пускать в туалет? – спросила Маша Бревенникова.
– Будут, будут, – Горьков засмеялся. – Гера предложил им под дверь налить, если уж невтерпеж…
Все захохотали.
– Тихо, вы что! – Горьков сделал суровое лицо. – Еще не так поймут. Там ведь… ох, нет слов.
– Что у вас за шум? – Филинов зашел с недовольным лицом. – Значит, так – с пограничниками больше никаких конфликтов. Если сектор занят – идите в общий зал, в платный туалет, не обнищаете. Но чтобы таких случаев больше не было, ясно? – он обращался лично к Большову.
– Ясно. Мы бы и так в платный пошли, не весь же день в себе носить…