Черные руки
Шрифт:
Иван пошёл досматривать свой сон, а наша старушка на кухню за каплями. Выпила лекарство и на кровать, а с собой зеркальце небольшое прихватила. Полежит немного, повздыхает и в зеркальце глянет.
– Ну вот, теперь детское какое-то. Боже мой, что со мной происходит?
– Что людям желала, то и получила, – говорит супруг, лёжа с закрытыми глазами, голосом её матери.
– А что я желала? Ничего плохого за всю жизнь не сказала. Ой, – вздрогнула старушка, – а чего это ты голосом мамы моей говоришь?
– А разве говорила я тебе,
– Так ведь я так, к слову, – в испуге смотрит старуха на мужа.
– Вот и носи теперь лица всех тех, кому ты говорила.
– Ваня, – толкает старуха мужа, – ты чего это голосом мамы моей говоришь?
– Каким голосом? – бурчит Иван. – Ничего я не говорил. Сплю я.
Так и сидела бабушка Вера две недели дома. Боялась на улице показываться. Сидела да на разные лица смотрела. Кого-то помнила, кого-то нет. Уж и прощение она у них просила, уж и плакала, глядя на себя в зеркало. Думала, это никогда не закончится. Но однажды закончилось. Появилось в зеркале лицо бабушки Веры.
– Ваня, – бежит радостная старуха к старику, – радость-то какая. Я снова собой стала.
– А кем ты была? – смеётся старик.
– Уж кем только ни была, – одевается старушка. – Я на улицу, Ваня. Две недели уже дома сижу.
Вышла из подъезда старушка, и первое, что увидела, это как семилетний Максим из соседней квартиры толкнул свою младшую сестрёнку.
– Знаешь, Максим, мне мама говорила, что тот, кто… – осеклась старушка.
– Что ваша мама говорила, бабушка Вера? – засовывает мальчик в свой рот конфету.
– Да нет, – побледнела старушка, – ничего не говорила. Это я так…
Там, где гуси пропадают
У Нины Петровны пропал гусь. Просто не вернулся вечером вместе со стадом, и всё. Обычно гуси возле прудика небольшого паслись, что за огородом женщины находится. Да и прудиком-то его нельзя назвать, так, калужина большая, которая к середине лета высыхает. Единственной достопримечательностью этой калужины была огромная ива. Сколько лет этому дереву никто в деревне не знал. За шестьдесят лет, что помнит себя Нина Петровна, эта ива нисколько не изменилась, всё такая же. И не растет уже, и не сохнет. Пробовали её трое мужиков обхватить да не получилось. Вот возле ивы этой и паслись всегда гуси. И вдруг такое… Было у женщины пятнадцать гусей, стало четырнадцать.
Уж где только не искала своего гуся женщина… И деревню несколько раз обежала. И в каждый дом зашла, спросила, не видел ли кто. Каждый кустик осмотрела. Всё бесполезно. Пропал гусь. Никогда такого не было, чтобы птица в деревне пропадала. Поплакала женщина, поохала, да смирилась с бедой своей.
Через день стадо гусей стало меньше ещё на одну птицу. Нина Петровна глазам не верит. Несколько раз птицу оставшуюся пересчитала. Уж и слева направо считала, и справа налево… Тринадцать.
– Да что ж это делается,
Выходят люди из домов, головой качают.
– Непорядок в деревне. Надо что-то делать. А может, это зверь какой гусей таскает? Да нет, следов борьбы не видно. Ворует, наверное, кто-то из чужих птицу-то.
А уж Нина Петровна-то слёзы льёт, не остановить.
– Ты вот что, голубушка, – говорят жители, – подежурь-ка ты завтра у прудика, а мы тебе в помощь деда Ивана дадим. Ему всё равно где сидеть.
– Так я и так сегодня глаз с гусей не сводила, всё в окошко глядела.
– То окошко, – говорят люди. – А то возле прудика за стадом посмотреть.
Сидят следующим утром возле прудика женщина со стариком, глаз с гусей не сводят. Только дед Иван нет-нет, да и кимарнёт. Нет-нет, да и храпнет тихонько. Старый уже. И вдруг видит женщина: гуси зашевелились, вроде как кто подошёл к ним. Поднялось стадо и бегом за иву старую. Туда забежали, а оттуда не выходят.
– Ну хватит спать, старый, – толкает женщина старика. – Гуси вон за дерево зашли и не выходят.
– Как это не выходят? – поднимается старик на ноги. – Ну-ка пойдем глянем.
Трижды обошли вокруг дерева женщина со стариком. Нет гусей.
– Ой, да что ж это делается, – брызнули слёзы у Нины Петровны.
– Да погоди ты вопить, – нахмурил брови старик. – А ты точно видела, что не ушли они никуда?
– Точно, – вытирает слёзы женщина. – Зашли за дерево и пропали.
– Айда в деревню, людей позовём, искать будем, – идёт старик в сторону домов.
Отошла парочка от дерева метров на сто, и оглянулась женщина… А гуси-то вот они… возле дерева пасутся, будто и не исчезали вовсе. Бегут старик с женщиной обратно к стаду с лицами радостными.
– Раз, два, три, – считает женщина гусей.
– Один, два, три, – повторяет за ней старик.
– Двенадцать, – сошла с лица улыбка женщины.
– Двенадцать? – удивляется дед Иван.
– Двенадцать.
Вся деревня возле дерева собралась. Поверить в случившееся боятся. Да что там за чудо такое, за деревом. Может, и было двенадцать гусей? Может, Нина Петровна изначально гусей неправильно считала? Не может гусь взять и испариться. Давайте-ка завтра, кто свободен, утром все сюда… Посмотрим, что это за чудо такое.
С утра полдеревни у дерева собралось. Интересно ведь посмотреть, как у Нины Петровны гуси пропадают. Посчитали гусей – двенадцать, да и пустили их к дереву. Сидят люди недалеко, наблюдают. Вроде всё спокойно. И вдруг встрепенулись гуси и галопом за дерево. Люди бегом туда. Несколько раз дерево обежали, нет гусей. Испарились гуси! Вот тебе на.
Стоят возле дерева люди, обсуждают случившееся.
– Да вот же они! – крикнул кто-то.
Смотрят люди, а гуси на своем привычном месте, будто и не исчезали никуда.