Черные Шипы

Кент Рина

— Например, Нокс Ван Дорен и Дэниел Стерлинг.

Коллеги Себастьяна. Они подошли и поздоровались с нами после того, как мы поговорили с Себастьяном, поскольку, по-видимому, они ранее были знакомы с Акирой.

— Я думала, ты уже встречал их раньше.

— Да. Но сегодня вечером я встретил их при других обстоятельствах. Скажем так, новых.

— Я поняла.

— А вот твой друг по колледжу. Напомни еще раз, как его звали?

Он играет в игру, хочет, чтобы я сама назвала его имя, потому что, как бы я ни пыталась

контролировать язык своего тела, Акира — мастер читать реакцию людей, и он, должно быть, чувствовал, как я напрягалась всякий раз, когда Себастьян появлялся в поле зрения.

Но если я выберу конфронтацию, он просто сдуется и сделает вид, будто я защищаюсь.

Поэтому я улыбаюсь. — Себастьян. Его зовут Себастьян Уивер.

— Действительно. Уивер. Я слышал, что его дедушка снова стал сенатором.

— Может быть.

— Его дядя владеет фирмой, в которой работают он, Дэниел и Нокс. Я слышал, что он сдал экзамен после прохождения ускоренного курса.

— Мило, — когда, черт возьми, ему удалось заполучить эту информацию? Я знала, что линия разведки Акиры работает быстро, но я не знала, что настолько.

— У тебя есть какие-нибудь секреты, чтобы рассказать мне о нем?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я подумываю о том, чтобы работать с ним.

Бля. Черт.

Когда он ранее выразил свои намерения, я подумала, что это всего лишь пустые обещания. Я не думала, что он действительно захочет работать с Себастьяном.

— Не было бы разумнее, если бы ты работал с Ноксом или Дэниелом, поскольку вы уже знакомы? — я благодарна, что мой тон непринужденный.

— Логически, это так, но где в этом вызов? — он улыбается той загадочной улыбкой, которая до сих пор действует мне на нервы.

Акира всегда выглядит как чистый холст, который показывает людям только то, что они хотят видеть. Однако у него есть свои скрытые наклонности, и он демонстрирует их через эту приводящую в бешенство улыбку.

Я даже не верю ничему, что он говорил мне на протяжении многих лет, когда мы переписывались друг с другом. В то время я думала, что он был искренним, но это могло быть еще одним способом манипулировать мной, чтобы я оказалась в таком положении.

Потому что, независимо от того что говорят Кай и Рен, я не верю, что все это не планировалось годами. Может быть, с тех пор, как я родилась.

— Так что? — Акира настаивает.

— Что и что?

— Есть какие-нибудь слабости, которые я могу использовать?

— Зачем мне знать его слабости? Мы только учились в одном колледже. Наши занятия даже не были на одном факультете, так что нельзя сказать, что мы были близки.

— Интересно. Не знаю, почему у меня сложилось впечатление, что вы действительно были близки. Может быть, это было мое воображение.

— Возможно.

Акира похлопывает меня по руке. — Не беспокойся. Хоть ты мне и не помогла, я в два счета найду

его слабое место. Это будет забавное испытание.

Мой позвоночник выпрямляется, и я заставляю себя расслабиться, чтобы он не прочитал мою реакцию.

Если и есть что-то и узнала об Акире за все эти годы, так это то, что он считает своей миссией находить слабости других людей. Именно так ему удается перешагнуть через них и получить то, что он хочет.

Никто не попадает в поле зрения Акиры и не остается невредимым. В этом он так похож на моего отца.

Но я не могу отговорить его от этого, потому что, если он почувствует мой интерес к этому вопросу, он ухватится за него.

— Желаю удачи.

Он опускает голову и целует меня в щеку, когда мы подходим ко входу. — Иди и переоденься, пока не пришли наши гости.

— Ты тоже, — я улыбаюсь, когда мы расходимся в разные стороны. Его комната в восточной части, а моя — в западной.

Моя комната простая, с большой двуспальной кроватью посередине и высокими лампами по обе стороны от нее. Единственная личная вещь здесь — блокнот для рисования на прикроватном столике, которым я пользуюсь всякий раз, когда мне нужна отдушина.

Я прислоняюсь к двери и чуть-чуть прикрываю глаза, переводя дыхание.

Такое ощущение, что я не дышала нормально с того момента, как мой взгляд упал на эти тропические зеленые. На секунду прошлое проносится перед моими глазами, но все, о чем я могу думать, это когда я видела его в последний раз.

Истекающий кровью, в лихорадке и умирающий.

Медленно открывая глаза, я поднимаю руку, ту самую руку, которую целовал Себастьян, и смотрю на нее на свету.

Она все еще покалывает, все еще такая же горячая, как его губы. Я могу представить их на своей коже, целующих, задерживающихся, пока он держит меня в плену своим диким взглядом.

Я иду к кровати на нетвердых ногах и по пути расстегиваю молнию на платье, моя груди вываливается из встроенного бюстгальтера, когда материал оказывается по полу.

Моя кожа на ощупь такая теплая и чувствительная, что даже ощущение попадания на нее воздуха вызывает дискомфорт.

Я ложусь на мягкий матрас и просовываю свою покалывающую, горячую руку, которую Себастьян поцеловал, мне под трусики.

Моя спина выгибается над кроватью, когда я тру свой клитор медленными круговыми движениями.

Я такая мокрая, что за секунду промокаю пальцы. Прошло так много времени с тех пор, как я так быстро возбуждалась. Это кажется чужим. Даже новым.

Или, может быть, я просто проецирую прошлое на настоящее.

Моя киска пульсирует, когда я провожу пальцами по своим складочкам, все еще стимулируя свой клитор. Искры удовольствия заполняют мое изголодавшееся сердце, и я впиваюсь зубами в подушечку нижней губы.

Мои соски торчат, и я обхватываю один свободной рукой, глядя в потолок.