Черные волки, или Важняк под прицелом
Шрифт:
— Не знаю, это меня не особо интересует.
— А что же вас интересует?
Александр Борисович посмотрел Медведеву в глаза и сказал:
— Вы.
— Ну, хоть кого-то я интересую, — усмехнулся Медведев. — И какого рода этот ваш интерес? В каком смысле интересуетесь?
— В познавательном. Медведев посмотрел на часы.
— У вас есть двадцать минут, чтобы удовлетворить свое любопытство, — сухо сказал он. — Советую вам начинать прямо сейчас, а то станет поздно.
Александр Борисович усмехнулся.
— А
— И к каким выводам пришли?
— Пока еще ни к каким. Но лицо у вас интересное.
Говоря это, Турецкий продолжал пристально разглядывать лицо собеседника — так, что тот в конце концов отвел взгляд и раздраженно произнес:
— Интересное дело. Вот вы сидите передо мной — наглый, хромой, пожилой. Ухмыляетесь. И понимаете, что я могу одним ударом стереть эту ухмылку с вашего лица. И тем не менее продолжаете ухмыляться.
— Вы, судя по всему, были хулиганом? — весело осведомился Турецкий.
— Был. И такие, как вы, здорово от меня натерпелись.
— Охотно верю. В вас по-прежнему силен боевой пыл. Вы и с виду похожи на молодого бычка. Вот только глаза вас выдают. Несмотря на мощный хребет, душа у вас нервная и чувствительная, как у девушки. Вот я смотрю на вас, а вы нервничаете. Посмотрю еще минут пять, и у вас начнется настоящая истерика.
Турецкий отчетливо увидел, как на широком лбу парня выступили крупные капли пота, хотя день не был жарким. Только теперь он разглядел, каким землисто-бледным было лицо Медведева. «Ого, да я попал в цель, — подумал он. — Похоже, паренек не спал две или три ночи. Весь измучился».
Медведев тем временем злобно сверкнул глазами и произнес гневной скороговоркой:
— Ну, потрепались и будет. Какого черта вы сюда пришли? Зачем я вам понадобился?
Вместо ответа Александр Борисович посмотрел на часы.
— Пятнадцать, — сказал он.
— Чего пятнадцать? — не понял Медведев.
— У меня осталось пятнадцать минут для разговора с вами. Итак, сами все расскажете или мне вытягивать из вас признание клещами — по слову в минуту?
— Вы о чем? — нервно спросил парень и быстро облизнул губы. — О чем я должен вам рассказать?
— О том, что натворили, — спокойно и холодно произнес Александр Борисович. — Сами додумались или кто надоумил?
— Какого черта? Я не…
— Молчать! — сказал Турецкий. — Молчать и слушать. Я не частный детектив, я — старший следователь Генпрокуратуры. Таких, как ты, пацан, я кушаю на завтрак. Дюжинами!
— Я не…
— Чего ты мне тут ваньку валяешь? Да я все про тебя знаю. Про твою маленькую жизнь, про твои жалкие обиды, про твою зависть, которая жрет тебя изнутри сутками напролет. Знаю, как ты мучился, прежде чем пойти на это дело. У меня улик хватит, чтобы упечь тебя пожизненно. За тобой след — как за слизнем, от дверей банка до самой прокуратуры, мразь.
— Ничего вы не знаете! — сорвался вдруг
— Миллионы людей живут хуже, чем ты, но живут честно, — с ледяной хрипотцой произнес Александр Борисович, не успев даже удивиться тому, как легко раскололся парень.
— Это вам… — выкрикнул парень и поперхнулся слюной. — Вам все дается легко! Таким, как вы, везунчикам. А я должен пахать, чтобы продвинуться хоть на сантиметр в вашем гребаном мире.
— Хватит истерик. Говори — как задумал, как осуществил?
— Это не я… Это он… Я только согласился, а он… это он все придумал?
— Кто «он»? Имя, фамилия? Быстро, если не хочешь за все ответить один!
— Качеев… Дмитрий… Мой напарник… Это он придумал… он придумал, как ограбить инкассаторов.
— Когда? Где? Быстро!
— В четверг… Через два дня… — дрожа всем телом, почти навзрыд ответил Медведев. Его пальцы судорожно сжимались в кулаки и снова разжимались. Лицо было мертвенно-бледным, но на щеках выступили алые пятна.
— Кто еще? Кто третий? — резко спросил Турецкий.
— Никто.
— Не врать!
— Да никто же, ну!.. Вдвоем… Мы все задумали вдвоем…
— Оружие?
— Два «Макарова»… У меня дома… Мы не собирались их применять! — воскликнул вдруг Медведев, вскинув взгляд на Турецкого. — Честное слово!
— «Не собирались», — мрачно передразнил его Турецкий. — Никто не собирается. Пока курок не спустит.
— Да нет же… Честное слово, мы собирались по-тихому…
Турецкий почувствовал, как в висках у него запульсировала головная боль. Глаза стало застилать желтым туманом — предвестником обморока.
Александр Борисович сжал зубы и попытался взять себя в руки.
— Честное слово… — продолжал причитать Медведев. — Я даже брать с собой его не собирался… Это Качеев…
Голос парня звучал словно сквозь ватную занавесь — тихо и глухо, постепенно уплывая все дальше и дальше.
«Нет, — приказал себе Турецкий. — Только не сейчас. Нет. Ты выдержишь. Ты сможешь. Соберись».
Александр Борисович крепко сжал кулаки и прикусил нижнюю губу.
— …и он сказал, что это будет легко… я пробовал его отговорить, но он…
Голос Медведева возвращался. Он звучал все громче и громче.
«Получилось», — выдохнул Турецкий и почувствовал, как по подбородку скатилось что-то теплое.
— Что это? — изумленно спросил парень, таращась на испачканный кровью подбородок Турецкого.
— Ничего, — сухо ответил Александр Борисович, достал из кармана платок, стер с подбородка кровь и прижал платок к кровоточащей губе. — В общем, так. Сейчас ты поедешь со мной на Петровку. Там еще раз все расскажешь, но уже с подробностями. Я сделаю все, чтобы ты получил условный срок. Слава богу, вы с Качеевым ничего еще не успели натворить. Ведь ничего? — жестко и холодно спросил он у Медведева.