Черные ястребы
Шрифт:
– Это тот тип, с которым ты говорил? За рацией своей едет? И что, мы будем с ним встречаться? Ведь получается, что это он послал того типа, который меня задушить хотел, – забеспокоилась Франтишка.
– Становишься догадливой, – похвалил свою спутницу Ларин. – Это и надо было выяснить. А вот встречаться с ним или нет, это мы еще посмотрим.
Машина затормозила у военного грузовика. Офицер, возглавлявший группу, быстрым шагом подошел к автомобилю, отдал честь и о чем-то доложил. Из «Гелендвагена» выбрались пятеро спецназовцев в полной боевой экипировке с оружием; смотрелись они внушительно, словно высадившиеся инопланетяне.
– «Вымпел», – негромко
– Не поняла, – наморщила лоб и заметно разволновалась Франтишка.
– «Вымпел», – повторил Андрей. – Так отряд спецназа ФСБ называется. Серьезные ребята.
Пятеро силуэтов в черном с поблескивающими на головах шлемами, с оружием, с альпинистским снаряжением поднимались в гору. Четверо спецназовцев были рослыми, а замыкал колону спецназовец пониже и не такой накачанный.
– Самые худшие опасения оправдываются. Но зато хотя бы наступила определенная ясность, – прошептал Ларин и тронул Франтишку за руку. – А теперь нам надо уносить ноги.
– Ты можешь мне хоть что-то объяснить?
– Некогда, подружка, некогда. По дороге пунктирно расскажу. – И Андрей, держа Сагнер за руку, потащил ее по каменистой осыпи к лежавшему внизу рюкзаку.
– Ненавижу бегать в горах.
Лора и Ефим Павлович Малюков стояли на вершине снежного альпийского склона, одетые в яркие лыжные костюмы. Бывший российский олигарх опирался на палки, широкие лыжи из графито-пластика в любой момент были готовы легко заскользить по снегу – только оттолкнись. Свои дела Малюков уже решил, и теперь они первый раз с его новой знакомой стали на лыжи.
– Я слукавил, Лора, когда говорил, что не силен в спусках. На самом деле инструктор мне не нужен. – Ефим Павлович распрямил спину, тряхнул головой и указал рукой в сторону – на другой склон, где высились опоры подъемника, сновали по наезженной лыжне туристы. – Вот такие трассы, Лора, где на каждом шагу ты можешь выпить кофе и глинтвейн, – это разводка для лохов. Людям хочется казаться крутыми не только в финансовом смысле, но и в жизненном. Они думают, что щекочут себе нервы, выглядят в глазах других отчаянными и смелыми. Но это самообман. Никогда не надо обманывать самого себя. Спускаться по сто раз проверенной трассе – это то же самое, что наблюдать за жизнью акул не в океане, а через стеклянный потолок проложенного в океанариуме тоннеля: сухо, тепло и безопасно.
Лора склонила голову набок, и в ее голосе не прозвучало ни нотки кокетства:
– Я отлично понимаю вас. Сама такая.
– А я таков не только в жизни, но и в бизнесе. Выигрывает только тот, кто первым прокладывает лыжню. Повторить чужой успех невозможно. – Малюков смотрел вниз на головокружительно крутой склон, укрытый толстым слоем снега.
Кое-где из сверкающей белой поверхности торчали острые и, казалось, пронзительно черные скалы.
– Я знаю очень мало людей, которые решились бы на подобное. И опыт мне подсказывает, что вас стоит остановить прямо сейчас.
– Меня никто и ничто никогда не может остановить. Тем более вы. Надеюсь, догоните меня внизу.
Сказав это, Ефим Павлович решительно оттолкнулся палками и, стремительно набирая скорость, помчался вниз по склону, который, если смотреть на него сверху, казался почти вертикальным. Он ловко разминулся с торчащей из снега скалой, заложил вираж, подняв сверкнувший на солнце фонтан снега, и умело продолжил спуск.
Лора недобро прищурилась. Из рукава на женскую ладонь выскользнул цилиндрик шумовой гранаты. Напарница Ларина провернула секцию замедлителя и, размахнувшись,
Когда Ефим Павлович обернулся, он не увидел ни неба, ни гор. За ним была лишь стена из поднявшегося снега, в которой мелькал размытый силуэт лыжницы.
– Черт, лавина! – вырвалось у него из груди.
Малюков пригнулся, сжал палки под мышками. Сердце у него бешено колотилось. А за спиной нарастал грозный шум сходящей по склону лавины. Он забыл обо всем на свете, кроме спасения собственной жизни. Попытался уйти в сторону, но спуск пролегал в скалистом желобе, и земное притяжение вновь вернуло его к середине. Язык лавины, вырвавшийся вперед основной массы, уже обходил олигарха справа. Колючий, как наждачка, снег хлестал в лицо.
Лора появилась рядом внезапно, вынырнула из-за скалы, перекрывая шум безжалостной стихии, крикнула:
– Вправо! Уходим вправо!
Ефим Павлович бросил взгляд туда, куда показала ему Лора. Там высились две скалы. Узкий проход между ними белел снегом. Что там дальше, в тени, было не понять. Могла оказаться глухая стена, могла и пропасть, а могло и спасение – проход в соседнее ущелье.
Лора дождалась, когда свернет Малюков, и ушла вправо вслед за ним. В опасной близости, сужаясь с двух сторон, мелькали скалистые стены. Ефим Павлович зажмурился. Его несло на невысокий каменный уступ, наглухо перегораживающий проход, и свернуть, разминуться с ним не было никакой возможности. Лора нагнала олигарха, схватила за шиворот и бросила в снег. Малюкова несколько раз перевернуло, и его движение остановилось у самой скалы. Он лежал на спине и видел над собой небо. Но снег под ним уже вибрировал, гудел от сходящей по склону, приближающейся лавины.
– Вставайте, е… вашу мать! А то завалит на хрен! – Лора трясла Ефима Павловича за плечи. – Лавина же!
Лора кричала еще что-то, но Малюков различал сейчас лишь ее отчаянный мат. Он вскочил, ноги по колено провалились в снег. То ли лыжи сами отстегнулись при падении, то ли Лора успела их ему отстегнуть. Женщина уже карабкалась на скалу, протягивая руку Малюкову.
– Хватайтесь!
Помогая друг другу, они взобрались повыше. Снежная лавина прокатилась выше того уровня, на котором они оказались, но лишь плеснула в каменный карман снегом. Малюков, тяжело дыша, сидел на каменном уступе рядом с Лорой. Они вдвоем смотрели вслед удаляющейся стихии. Под несущимся валом ломались и исчезали в мгновения ока вековые деревья. От ударов о скалы взлетали, рассыпались веерами белоснежные фонтаны.
Лавина вырвалась в низину, растеклась, замедлила бег и замерла. В воздухе повисла звенящая тишина.
– Никогда раньше не слышал столько мата от женщины, – признался Малюков, с трудом ворочая языком. – Меня словно парализовало.
– И я за собой такого раньше не замечала. Вообще-то, я матом только мысленно ругаюсь. – И Лора засмеялась.
Ее смех раскатился в альпийском пейзаже.
– Спрыгивать не советую, – сказала она. – Снег такой рыхлый, что мы в него с головой провалимся. Нервы вы и так достаточно пощекотали – и себе, и мне. Сигаретки у вас не найдется, женщину угостить?