Черные земли

Володин Григорий Григорьевич

–  Что?!
– приглушенно спросил Васин.
– Чем он думает? Через две недели самая дальняя отара вся передохнет, она уже напилась. А потом каждый день воронью будет пища!

–  Ограничиться сеном!
– оборвал Кондрашов.
– Так незаметнее: присыпать и уйти. Зимой одна падаль будет в степи.

–  А если продержатся на подножном корму, выдержит эта сволочная присыпка до следующего года?
– зло спросил Кондаков.
– Да с ней и возни уйма!

–  Ну нет! Не за этим я болтался в этот проклятый шторм вместе с вонючими персами, чтобы только прогуляться здесь, - Васин чиркнул спичкой о коробку. Она переломилась пополам.
– Через два дня мы с ним, - он указал чубуком трубки

на Кондакова, - выезжаем к грузину Шалошвили… «ферму ремонтировать»! Ясно? Сматываемся отсюда. Здесь начнется падеж, все будет похоже на эпидемию, понимаете? Но могут быть поиски, вот тогда себя и покажите, отличитесь, лейтенант Кондрашов! Не пытайтесь возражать, - остановил он.
– Будете держать нас в курсе всех событий. Учтите, это - последнее распоряжение центра.

Кондрашов склонил голову.

–  Сегодня придется избавиться от одного чабана, черт его побери! Следит за мной. Вчера первый раз стал я капать из флакона, а он тут как тут. Пришлось хлюпнуть весь флакон, а кто знает, насколько дольше выдержит овечья печонка? Дозу выдерживает двенадцать дней, это я знаю, а сколько я плеснул? Ну, да ладно, увидим. Лучше бы он не попадался под руку, след будет… Но, на всякий случай, лейтенант, скажете на ферме, что выезжаете вы в двенадцать ночи. К этому времени, если он сунется за мной, нужен будет транспорт! Дальше распоряжения будете получать по ходу дела, а поговорите потом на свободе, за границей, времени у вас, Кондрашовых, - еще целая вечность! Пошли, Виктор Кудиярович, плотничать!

–  Ну, иди, Матвей, потом поговорим, а?

* * *

Федор Терновский проводил взглядом согнутую фигуру мотоциклиста, мчавшегося, не разбирая дороги. Когда тот остановился около стога сена, Федор пошел тоже туда. Кондрашов, бросив короткий взгляд на чабана, продолжал осматривать пахоту.

–  Из Бугрового?
– подойдя вплотную, спросил Федор и указал на восток забинтованной рукою.

–  Да. Осень, сушь страшная, решили проверить.

–  Ну, ну… А что, вы недавно приехали?

Кондрашов рассмеялся. Отстегнув клапан грудного кармана, протянул удостоверение чабану и покровительственно похлопал его по плечу.

–  Правильно, отец! Проверять надо, а как же? Здесь золотое дно… Скажите, у вас все старые зимовщики?

–  Один впервые пришел, - Федор заложил за пояс руку.

–  Кто?
– заинтересованно спросил Кондрашов.

–  Вон, около отары стоит, - кивнул Федор головой в степь.

–  Как он… колхозник хороший? Дисциплинированный?

Последние дни Федор с нетерпением ожидал кого-нибудь из помощников Дубова. Неспокойно было у него на душе: ему чем-то не нравилось поведение плотников. Особенно Васина. Уж очень часто посещал он колодец. Первой ночью Федор столкнулся с ним случайно, но на другой день видел, как Васин добрый десяток раз ходил к артезиану… Какая-то неосознанная тревога привела Федора прошлой полночью к водостоку, и опять плотник оказался около воды… Если бы приехал старший лейтенант Захаров или сержант Волин, то Федор поделился бы с ними своей тревогой, но перед ним стоял незнакомый ему лейтенант. Скажешь, а вдруг он вместо тщательной, вдумчивой проверки каким-то грубым действием оскорбит людей, возможно, ни в чем не повинных, может быть, просто очень любопытных и только.

Кондрашов, поняв, что чабан настороженно относится к нему, как к новому в степи человеку, все-таки недовольно поморщился и, чуть повысив голос, повторил свой вопрос:

–  Ваш помощник - дисциплинированный колхозник?

Резкость тона лейтенанта окончательно убедила Федора, что идти на откровенный разговор нет смысла, и он коротко ответил:

–  Да.

–

 Давно вы его знаете?

–  Да.

–  В одном селе живете, или он… со стороны?

–  В одном.

–  Из хорошей семьи?

–  Да.

–  Ну и неразговорчивы же вы, папаша, - сдерживая недовольство, сказал Кондрашов.
– Я вас о серьезном деле спрашиваю, а вы заладили одно: «Да, да!» Нехорошо!
– он круто повернулся и отошел к мотоциклу. Потом, сам не зная зачем, сказал:

–  Зайдите ко мне часиков в десять вечера. Я буду в домике у колодца… Поговорим. Хорошо?
– и, не ожидая ответа, включил мотор.

Когда лейтенант отъехал, Федор медленно пошел к отаре. Весь день он ходил пасмурный, задумчивый. Иногда подолгу смотрел на колодец. Сергей несколько раз даже рассмеялся, глядя, как старший чабан, опершись на гарлыгу, забывал об отаре и оставался один. К вечеру Федор решил, что делать. Он привык верить людям, одетым в форму работников государственной безопасности. И привычка победила в нем сомнения. Да, он пойдет к лейтенанту. Около десяти часов ночи, предупредив своего помощника, что идет к колодцу, Федор направился к лейтенанту Кондрашову.

Над степью шла южная, бархатно-черная ночь. Невысокое осеннее небо заполнили звезды. В ярких и острых лучах крупные звезды будто прикрылись зазубренными серебряными коронами, мелкие - холодно мерцали в вышине, а от горизонта до горизонта тянулся Млечный Путь, словно осыпая землю звездной порошей. Федор торопился.

В это время к главному водостоку тихо подошли Кондаков и Васин. В левой руке Васина была небольшая дощечка, в правой - отвертка. Осторожно опустив дощечку на дно желоба, он стал привертывать ее шурупами. Вода, налетая на запруду, забулькала, заплескалась около рук. У домика сердито заворчал пес. Васин не надолго затаился. Последний шуруп уже скрылся под водой, когда мимо домика кто-то прошел, не обращая внимания на залаявшую собаку. Шаги быстро приближались. Кондаков предупреждающе тихо пискнул, лег за водосток. Васин нагнулся и будто припал губами к быстро бегущей воде.

Федор, увидя Васина, шагнул к нему, быстро спросил:

–  Ты что здесь делаешь?

–  Не видишь?
– протянул тот.
– Воду пью.

–  Нет, ты почему каждую ночь около колодца вьешься?
– Федор потянулся здоровой рукой к плотнику.

–  Ну, ты!
– угрожающе сказал Васин, выпрямляясь.
– Я тебя первый раз вижу!

–  Пойдем со мной, - Федор схватил плотника за руку, крепко сжал ее выше локтя.

–  Пусти, - рванулся тот.

В это время и ударил его по голове Кондаков. Качнувшись, Федор стал падать.

Васин, подхватывая его на руки, громко заговорил:

–  Кудиярович! Ну нализался ты сегодня! Чтоб тебя дождь намочил, ты пьян в стельку! А ты… плотник, ты… должен быть пьян в доску! В щепки!
– Васин повысил голос, увидя около домика вышедшего на злобный лай собаки человека в белье.
– Кудиярович, перестань куражиться! Ты, пьяная душа, думаешь идти домой спать, или тут ляжешь?!

–  Давай песню… сыграем! Давай!
– пьяным голосом громко отозвался Кондаков.

Человек ушел в дом. Васин тихо скомандовал:

–  Поднимай! Завтра можно уезжать, этой дощечки хватит на все отары.

…В полночь с первой фермы выехал лейтенант Кондрашов. Фара его мотоцикла долго мигала, злым зрачком мечась по степи.

Утром Кондаков и Васин получили расчет. До полудня приставали с водкой ко всем подъезжавшим к колодцу, орали песни. Потом погрузились в машину, присланную грузином Шалошвили, и уехали.

Вечером капитан приказал радиограммой лейтенанту Кондрашову вернуться на ферму у первого колодца: пропал чабан Терновский. Кондрашов арестовал молодого помощника чабана Сергея и повез его в Бугровой для допроса.