Чёрные зеркала
Шрифт:
— Есть. Девушка. И она такая же, как мы…
Крик разорвал все слои мирозданья. Мой крик, полный протеста и отчаянья.
Такая же, как они? Нет, ни за что! Я не согласна!
Я не знала, что имел в виду Дарлин, но интуиция подсказывала, речь не о цвете магии.
БУМ!
Картинка вместе с покрытыми пеплом зеркалами разлетелась вдребезги, и взору предстал всё тот же зал близнецов. Только другой. Без следов пожара. На полу перед ними лежала девушка, показавшаяся смутно знакомой. Без сознания. Над ней стоял Дарлин Ван-се-Рмун. Настоящий.
— Не получается! Почему ничего не получается?! Должно было сработать!
— Не знаю, дорогая. План был идеален. Но чего-то не хватило.
— Чего?! Скажи, чего?! Мы пробовали и через меня, и через тебя!
— Знаю. Я что-нибудь придумаю.
Но Гвенда не желала ничего слушать! Голос сорвался на крик!
— О, да! Ты придумаешь! Тебе легко говорить! Ты не замурован в зеркале! Ты живешь в замке, как самый обычный маг! Это я торчу здесь, как проклятая!
С истошным криком она ринулась прочь. Забирать энергию учеников, не иначе.
Дарлин тяжело вздохнул и проворчал:
— Да, это невероятное счастье быть привязанным к замку, покидая его на считанные часы. И кого волнует, сколько сил я трачу, чтобы снабжать тебя энергией, любимая. Ты никогда не остаешься довольной.
Он провел руками по лицу, словно пытался стереть усталость, а потом наклонился к несостоявшейся жертве, поднял ее на ноги и подул в затылок. Девушка открыла глаза, но вряд ли что-то увидела. Она спала наяву.
— Возвращайся в спальню, Барбара, — велел Дарлин и сделал безумную вещь — поцеловал девушку в лоб…
Она послушалась. Пошла. Барбара. Молоденькая Барбара Глайд — прошлогодняя воспитательница полуцветов. Снаружи ее ждали. Дюжина упырей, трясущиеся от страха. Питомцы, которые ничего не могли противопоставить основателям. В отличие от Урсула, они даже не пытались. Не смели…
— Да чтоб вас всех черти утащили! — объявила я, проснувшись. Правда, сама не поняла, к кому именно обращалась. Просто накопилось раздражение. Горячее, как только что вскипевшая вода. Хотелось облагодетельствовать кого-нибудь знатным проклятьем. Да чтоб сработало!
Ночь еще не закончилась. На часах, что стояли на тумбочке Рашель, значилась половина третьего. За окном пошел снег. Первый снег. Пушистый, красивый, волшебный. Вот только… только я смотрела на него не через стекло, а сквозь то самое покрытое пеплом черное зеркало. Будто снег снаружи — в реальном мире, а я… я где-то еще…
— Рашель!
Попытки растолкать соседку не увенчались успехом. Она не просыпалась, погрузившись в сон слишком глубоко. Наверняка, бродит на пепелище восемь столетий назад. Не зная, что еще придумать (ощущение нереальности пугало до жути), я рванула вниз. Может, Ульрих воспользовался камушком и ждёт в холле.
Он ждал! Сидел на нижней ступени и читал книгу при свете лампы.
— Как она горит? — спросила я удивленно. В ночь духа всё освещение гаснет само собой, будь то светильник, фонарь или факел на
— Ведьмовская магия, — пояснил Ульрих, откладывая книгу по истории Гвендарлин. — Долго же ты сегодня собиралась.
— Решила поспать и видела сны, — я присела рядом с полуведьмаком. На пару ступеней выше расположился Урсул, последовавший за мной из спальни.
Я рассказала всё. Ничего не утаивая, хотя меньше всего на свете хотелось признаваться, что основатель посчитал меня похожей на них с Гвендой.
— Это может значить всё, что угодно: от цвета магии до некоторых способностей. Ты же умеешь покидать тело. Ну, в смысле, пока не контролируешь этот дар, но он в тебе есть.
— Не уверена, что это хороший дар.
— Дар — это всегда дар, — заверил Ульрих и замер, прислушиваясь.
Я тоже услышала этот звук. Похожий на скрип колеса. Шел он точно не из сектора, а снаружи. Странно, телегам на полагается ездить по коридорам Гвендарлин.
— Пойдем, посмотрим, — предложила я, поднимаясь.
Урсул зашипел, а Ульрих схватил мою руку.
— Не надо. С замком что-то не так. Он будто… будто…
Перед глазами встал снег, идущий в неком ином измерении. Там, где полагалось находиться и нам, но мы не находились.
— Будто мертв, — подсказала я.
Ульрих кивнул.
— Останемся здесь. Я не боюсь, поверь. Просто в секторе больше жизни, чем снаружи. Я это чувствую.
Озноб пробрал от макушки до пяток, скрытых пушистыми ночными туфлями.
— А если… если…
— Это закончится. Ночь мертва, но не навсегда. Не спрашивай, откуда я это знаю. Ведьмовское чутье подсказывает, наверное.
Скрип всё приближался. Мерзкий, пугающий. А потом внезапно стих. У самой двери в темный сектор. Наступившую тишину нарушил стук. Кто бы ни явился вместе со скрипом, он намеривался попасть внутрь. Пока спрашивал разрешения, но, наверняка, был способен зайти и сам, не получив оного.
Неожиданно Урсул осмелел. Подбежал к двери и мяукнул.
— Ш-ш-ш… — возмутилась я на питомца.
Поздно. Нас услышали. Или знали, что мы здесь.
— Лилит, Ульрих, открывайте. Есть разговор.
Голос принадлежал мужчине. Пожилому мужчине. Вряд ли Дарлину. Ведь я всегда видела и слышала его настоящего.
— Не бойтесь! — снова раздалось из коридора. — Просто откройте дверь. Поговорим. Я не могу зайти внутрь.
— Звучит, как ловушка, — пробормотала я, хотя начинала в этом сомневаться.
Урсул скреб лапами порог. Кот однозначно доверял визитеру. Ульрих подумал о том же. Тяжело вздохнул и сделал мне знак, чтобы оставалась на месте, а сам пошел к выходу. Но осталась я, как же! Рванула следом. Воевать с нежданным «гостем», так вместе.
Это был старик. Седой, с длиннющей бородой, но не висящей паклей, а ухоженной — волосок к волоску. Одежда тоже производила приятное впечатление: скромная, но добротная и… хм… старинная. Что до скрипа, то издавала его тележка, нагруженная книгами, в основном учебниками.