Черным летом
Шрифт:
— А что известно вам об Ишине?..
— О, это весьма колоритная фигура!.. Кулак. В партии эсеров был казначеем и «задержал» у себя партийные деньги — несколько десятков тысяч рублей. После революции, в феврале семнадцатого года, купил около сорока десятин земли, выстроил добротный дом и открыл бакалейную лавку. Член губернского комитета партии эсеров и вообще правая рука Антонова, ведал у него секретными делами. Балагур, язык хорошо подвешен, за словом в карман не лезет, и мужики его слушают. Он у Антонова за главного агитатора и за главного «философа». Денно и нощно поклоняется Бахусу…
— Ну а что представляет собой Матюхин?
— Это вожак без идей, человек с уголовными наклонностями. До революции был конокрадом, угодил в Сибирь,
Наш разговор прервали близкие выстрелы. Кто-то под покровом ночи попытался подползти к домику, где сидели мы с Эктовым, и дозор открыл стрельбу по силуэтам лазутчиков. Антоновские соглядатаи — а разведка у мятежников, надо отдать должное, была организована хорошо — уже заинтересовались домиком на пустыре.
Мы решили усилить охрану. Чекисты находились в доме вместе с Эктовым. Трое бойцов притаились по углам, и специальный дозор всю ночь кружил по пустырю. Мы с Котовским первые ночи почти не сомкнули глаз: по очереди проверяли подступы к селу и караулы. Кони наши стояли под седлами.
Вскоре у нас созрел план действий. Григорий Иванович предложил пустить среди местного населения слухи о том, что на Тамбовщину прорвался с юга, с Дона и Кубани, белогвардейский конный отряд под командованием казачьего атамана Фролова. (Этого атамана мы не выдумали: был такой в действительности, и с ним в свое время пришлось драться котовцам.) Далее, с помощью Эктова мы решили установить связь с Матюхиным, вызвать его вместе с отрядом из леса на «совещание о дальнейшем характере борьбы против Советской власти и объединении партизанских сил России» и одним ударом раздавить головку мятежников. Свой план мы переслали в Инжавино, а оттуда его срочно отправили в Тамбов, Тухачевскому. Спустя несколько дней мы с Котовским были вызваны к прямому проводу. Тухачевский, не упоминая, разумеется, фамилий и воинских званий, кратко и просто посоветовал:
— Ваше все понял. Трудновато, но выполнимо. Прежде всего, дисциплина. Меньше шума. Предусмотрите возможные помехи. Юго-восток обеспечен, внимание зеленому массиву… Все ли ясно? Вопросы будут?.. Ну, желаю удачи! Выполняйте! Все.
Дня через три мы отправились в поездку по окрестным деревням для установления связи с вражескими частями. Эктова, действительно, в здешних местах знали хорошо, и по его вызову вылезали из подполья крупные вожаки-связисты, которых мы бы без него не увидели. Присутствие Эктова отметало у них всякие подозрения, и они обещали обо всем известить Матюхина.
Встреча с Матюхиным становилась все более и более реальной, и нам пришлось уже вплотную заняться подготовкой к ней.
Мне нужно было срочно войти в роль тайного эмиссара эсеровского ЦК и подготовить «доклад», к которому, как говорится, ни один эсеровский комар носа не подточил бы. А ведь Матюхина окружали опытные эсеровские командиры и комиссары.
Я закрылся в одной из комнат и положил перед собой на столе походные тетрадки, в которые записывал все, что могло пригодиться в повседневной политической работе с бойцами и командирами бригады.
Что же мне было известно об этой партии — партии социалистов-революционеров?
Партией крестьянской мелкой буржуазии, мелкособственнической партией назвал Владимир Ильич эсеров, всегда отличавшихся половинчатой позицией. Главное их «преимущество» состояло в свободе от теории, а главное искусство — в умении говорить, чтобы ничего не сказать.
В дореволюционное время эсеры надеялись свергнуть самодержавие террором. Невежды в законах общественного развития и классовой борьбы,
В годы мировой войны эсеры быстро выродились в ярых оборонцев и фактически превратились в союзников самодержавия. А на следующий же день после Октябрьской социалистической революции они начали войну против Советской власти. Видный эсеровский деятель Гоц рука об руку с генералом Красновым поднял в Петрограде восстание юнкеров. Это было первое контрреволюционное восстание против Советской власти. За ним последовали другие… И не было, наверное, ни одного антисоветского заговора или мятежа, в котором бы не принимали участия эсеры — политические банкроты и авантюристы, которые, не краснея, продолжали громогласно именовать себя социалистами и революционерами.
Это они, эсеры, летом 1918 года подняли антисоветские мятежи в Москве, Ярославле и других городах. Это они, эсеры, убили крупнейших деятелей большевистской партии — Володарского и Урицкого и направили отравленные пули во Владимира Ильича Ленина. Это они, эсеры, продолжали ожесточенную борьбу с Советской властью даже тогда, когда белогвардейцы и иностранные интервенты были наголову разгромлены и выметены с нашей земли Красной Армией.
В начале тяжелейшего 1921 года они подняли мятеж в Кронштадте. И вот наконец еще одно черное, предательское дело в длиннейшем «послужном списке» эсеров — мятеж Антонова на Тамбовщине, мятеж, который мы должны в ближайшее время разгромить полностью.
Что же представлял собой главарь антоновского мятежа, которому до самого последнего времени служил бывший штабс-капитан Эктов?
Весной 1917 года, сразу после Февральской революции, в Тамбов возвратился с каторги и поступил в городскую милицию эсер Александр Антонов. Это была известная фигура в партии социалистов-революционеров. Выходец из мещан уездного городка Кирсанова, он после нескольких лет пребывания в классах местного реального училища был исключен за хулиганские выходки. Недоучившийся реалист быстро обрел родную стихию в партии эсеров и проявил недюжинные способности в группе террористов-«экспроприаторов». Как вспоминали позднее его друзья, занимаясь «идейным» разбоем в Тамбове и Саратове, Антонов помнил не только о партийной кассе, но и о собственном кармане. Сами эсеры писали, что в 1905 году Антонов отличался «наклонностью» к грабежу и разбою. Вскоре он «засыпался» на одном из «эксов» в Саратове и попал в тюрьму. Февральская революция позволила ему снова вынырнуть на поверхность бурной жизни того времени. Родина Антонова — Тамбовщина — давала большой простор для честолюбивых устремлений бывшего экспроприатора. Эсеры считали этот край — край сплошь земледельческий, с большой прослойкой кулаков и зажиточных крестьян — своей цитаделью, своей «вотчиной». Они уже давно свили здесь прочное гнездо. Даже деятельность известного сверхпровокатора Азефа, руководившего до революции всем эсеровским террором в России, не могла развалить и разложить тамбовскую организацию, которая выдвинула таких «столпов» этой партии, как Чернов, Вольский, Спиридонова. Крепкие эсеровские ячейки сохранились и после Октябрьской революции, перекрашиваясь для политической маскировки кое-где в ячейки большевистские. Эсеры решили изнутри подорвать Тамбовскую губернскую организацию большевиков. Они пробирались на ответственные посты и умышленно позорили в глазах крестьянства Советскую власть, творя всяческие беззакония и непотребства. Они саботировали хозяйственные мероприятия Советской власти, тащили и прятали все, что, по их мнению, могло бы пригодиться им в открытой борьбе с Советами. Использовать государственные ресурсы в интересах партии социалистов-революционеров и подготовляемого восстания — таков был тайный лозунг этих политических оборотней.