Черными нитями
Шрифт:
— Да, я — ноториэс. Может, кто-то думает, что чести у меня немного, а благородства и вовсе нет. Пусть так. Но я — один из народа, я — живой пример того, что каждый способен оступиться и упасть на самое дно, но оттолкнуться от него тоже сможет, если… — Рейн сделал паузу, быстро глянул на Аста и, не сдержав ухмылку, продолжил: — Услышит свой настоящий голос, и тогда добьётся многого. Я знаю жизнь со всех сторон, потому что я — ноториэс, и зовут меня Рейн Л-Арджан, — он выкрикнул род и фамилию, выкрикнул, как давно хотелось сделать. — А
Рейн снова ухмыльнулся и сделал шаг назад.
Разом все словно превратились в тех мальчишек и девчонок, которым он рассказывал сказки. Он снова ловил эти удивлённые, вопрошающие взгляды, чувствовал, как замерло их дыхание. Внутри стало тепло, и Рейн не стал скрывать улыбку. Он был уверен: он хорошо рассказал легенду тогда и хорошо рассказал сейчас. Может, присутствующие хотели услышать другое. Да и пусть. Зато сейчас, хотя бы под конец, в окружении всех этих хищников, он сказал честно.
Толпа разом замолчала, все только переглядывались друг с другом, и даже Марен начал не сразу. Наконец он сказал:
— Уважаемые киры, настал момент, когда мы должны решить судьбу государства. Она в наших руках, так будем же мы честны перед собой и ответим: кто из избранников станет лучшим королём для Кирии? Совет выбрал двоих: Рейна Л-Арджана, инквизитора, и Триана С-Исайда, члена торговой гильдии. Теперь выбор за вами. Уважаемые киры, я попрошу поднять чёрный цвет тем, кто голосует за Рейна Л-Арджана, и белый — за Триана С-Исайда.
Рейн увидел, что кто-то из церковников поднял чёрный бумажный квадратик, и отвернулся. Он не мог на это смотреть. На несколько минут разговоры смолкли, и тишину нарушал только скрип перьев, ведущих подсчёт.
— Благодарю вас, уважаемые киры. Имя выбрано абсолютным большинством, так поприветствуем же Рейна Л-Арджана — будущего короля Кирии.
Один за другим присутствующие начали вставать, они клали руку на плечо и кланялись.
Рейн замер. И это всё — для него, перед ним?
Да ну, нет же.
Его называли церковником — с насмешкой и пренебрежением.
Инквизиторским псом — с ненавистью и страхом.
Ноториэсом — с презрением и недоверием.
А теперь назвали королём. И это было правдой — самая безумная авантюра в его жизни начала сбываться.
Глава 29. Прощание
Над домами с шумом и грохотом полыхали жёлтые, красные и зелёные пятна. Фейерверки гремели весь вечер. Народ вышел на улицы города, и отовсюду слышались громкие голоса, смех и песни. Лиц точно разом позабыл о наёмниках, о предательстве, о мятеже. Имя нового короля звучало повсеместно и тут же обрастало множеством слухов. То и дело слышалось «ноториэс», но в нём было больше недоверия, чем смеха.
Накинув капюшон на голову, Рейн скользил в толпе. У него оставался всего один вечер, а затем он войдёт во дворец на правах хозяина и с балкона, на
Рейн знал, что её уже приготовили — каждое слово тщательно продумали и взвесили. А ещё он знал, что сотни, наверное, даже тысячи человек будут не просто слушать его, но и жадно вглядываться в клеймо на щеке.
— Ну и пусть себе смотрят, — Аст заложил руки за голову. — Мы же договорились, что не будем прятаться.
Рейн кивнул и свернул к «Трём желудям». Наверное, это был последний день, когда он мог свободно прийти туда.
— Надо попрощаться, — с тоской в голосе проговорил демон.
Да. Надо попрощаться. С Каем. С Эль. С Адайн. С Катой и Виром. Лишь на время, конечно. Они будут держать связь, ведь план действует. Но потом, сможет ли он сложить с себя корону и вернуться? А может, его вовсе убьют?
— Хватит! — твёрдо воскликнул Аст, вставая рядом.
Рейн ответил ему растерянным взглядом. Легко оказалось говорить о том, что он готов побороться, что ему нечего терять, сидя в кабинете Вира.
Он провёл рукой по лицу, вздохнул. Рейн почувствовал себя дураком, который обманом оказался на чужом месте. Король — он, ноториэс! Не был он готов, не был.
— Мы всегда не готовы, — заметил Аст и понимающим жестом дотронулся до плеча. — Силы может не хватать, и это нормально. Но она появится, стоит только сделать шаг. Нет ничего, что ты не способен вынести.
Вдруг послышалось громкое:
— Эй, мальчик, купишь капусту?
Рейн поднял голову и увидел в трёх метрах от себя, в маленьком пустом переулке тележку, груженую капустой, а рядом с ней — старика. Глаза у него были усталыми, но добрыми, и сам он улыбался тёплой улыбкой.
Рейн подошёл поближе и ответил:
— Нет, спасибо. Почему вы здесь? Тут же никто не ходит.
— Как никто, а ты? Совет послушаешь?
Рейн охотно откликнулся:
— Послушаю.
— Мне шестьдесят, мальчик, и вчера я усвоил последнюю истину: умирать не страшно, если есть те, кто остаются после тебя.
«Умирать не страшно, если…» — мысленно повторил Рейн. Старик, точно угадывая мысли, всегда давал верные советы: и когда нужно было найти ориентир, и когда — выбрать сторону. А сейчас? Да, кто-то оставался после него, но уходить всё равно было страшно — путь и всего лишь во дворец, под крыло хищника-Совета.
Рейн запустил руку в карман и быстро ответил:
— Простите, кир, я должен был сделать это раньше, — он протянул старику мешочек, наполовину заполненный киринами. — Я хочу купить всё, на что хватит денег. Только мне негде хранить капусту, пусть она останется у вас, хорошо?
Старик оттолкнул руку Рейна и сердито воскликнул:
— Должен, с чего это ты решил? Дурацкое слово! Ни у кого нет долгов перед другими, только собственный выбор, понятно?
— Но…
Не став слушать, старик ещё более сердито продолжил: