Черный абеллург
Шрифт:
— Чего же твои друзья не пришли к тебе на помощь? — ехидно поинтересовался Айнагур.
— Килонам сейчас не до нас, — спокойно ответил Ральд. — У них в это время пора свадеб. Они бы пришли, если бы я позвал. Но зачем звать на помощь, если прекрасно можешь обойтись без неё.
— Ты, наверное, устал и не будешь участвовать в турнире фехтовальщиков?
— Вот ещё — устал! — усмехнулся Ральд.
Через полчаса он уже был на турнирной площадке — в лёгких серебристых доспехах, с мечом на поясе. Все вокруг разминались, а он стоял у колонны и гладил своего любимца Ронго.
— Я уже размялся сегодня, — сказал он подошедшему
А огромный вульх оскалился и тихонько заворчал.
— Тише, Ронго. Что опять с тобой такое? — Ральд потрепал своего четвероногого друга по загривку.
А у Айнагура по спине пробежал озноб. Этот белый вульх упорно его ненавидел. Белый вульх. Священный зверь Арны. Коварной богини, что посылает видения и предвещает бедствия…
"Есть только один бог — светлый Эрин. Бог белого огня, который светит нам в небе яркой голубой звездой. Ему противостоят тёмные силы. Прежде всего, это духи водяной стихии — вельги, влажные демоны зла. Они всегда заодно с бледной Арной, колдуньей, посылающей нам наводнения и другие бедствия. Это не боги. Это всего лишь демоны зла. Они могут быть сильны, но только тогда, когда слабеет вера людей в солнечного Эрина, бога света и мудрости, давшего нам прекрасные законы, наделившего каждого из нас частицей своего божественного разума.
Всегда были и есть: белое и чёрное, добро и зло, огонь и вода, свет и мрак. Но Эрин царит над всем. Тёмные демоны воды слабее и боятся его. Но если вера в Эрина недостаточно крепка, он гневно отворачивает свой светлый лик от людей, и тёмные силы поднимают голову. Почитайте Эрина превыше всего, иначе демоны зла и бедствий установят в мире хаос. Эрин уйдёт от нас и не вернётся в начале нового цикла, и наша Эрса превратится в обитель холода и мрака. Представьте себе бескрайние тёмные воды, омывающие камни и глыбы льда, а над всем этим — бледная злая Арна. Почитайте Эрина превыше всего!"
Когда-то Айнагур будет проповедовать это народу. Книги с его проповедями и философскими трактатами разойдётся по всему Валлондолу. И люди будут с подозрением смотреть на тех, у кого в домах нет трудов великого абеллурга. Но это будет потом, через много-много лет… А пока… Пока он длился своими мыслями только с Ральдом.
— Дед у меня верит во всех богов. Я из-за его россказней до сих пор побаиваюсь Арны. Не так-то просто избавиться от детских страхов.
— Чего тебе её бояться? — пожал плечами Ральд. — Ты же не лезешь ни в какое колдовство и не занимаешься тайными науками.
— Насколько я знаю, те, кто занимается колдовством и тайными науками, как раз её не боятся, — заметил Айнагур.
— Да, конечно… Я хотел сказать, ты же не вторгаешься в её владения. Да и тем, кто это делает, тоже не стоит так уж её бояться. Просто надо быть осторожней. Ведь даже на чужую территорию, где живут люди — и вроде бы такие же, как ты, нельзя вторгаться бесцеремонно, не считаясь с заведёнными там обычаями. А уж входить в мир богов, духов и отражений… Они тем более не прощают дерзости и опрометчивости. Тот, кто занимается тайными учениями, должен это знать.
— Тогда почему люди боятся Арну?
— По-моему, боятся те, у кого есть на это причина, — помолчав, ответил Ральд. — И причина эта — в самом человеке. Знаешь, почему боятся тёмных богов? Всё тёмное, что есть в этом мире… Оно же в нас, людях. Злые демоны пользуются этим. Наверное, сами по себе они бессильны. Но когда
— Но ведь все люди злятся… иногда.
— Конечно. Такое и с добрыми бывает. Но когда ненависть раздирает человека, когда она душит его, он весь во власти зла. И злых богов.
— Наверное, такой человек очень опасен, — сказал Айнагур, ощущая спиной лёгкий холодок.
— Ещё бы! И для других, и для себя.
— Для себя?
— Конечно. Зло всегда может обратиться против тебя самого.
— Но ведь это не обязательно? — хмуро спросил Айнагур, чувствуя, как то тёмное, злое, о котором только что говорил Ральд, поднимается в его душе, заполняя её всю без остатка. — К сожалению, злые люди часто остаются безнаказанными.
Ральд ничего не ответил, лишь посмотрел на Айнагура своим ясным, пронизывающим взглядом. Его за один этот взгляд иногда хотелось убить на месте!
— А говорят, на острове Вигд живёт колдун? — осторожно поинтересовался Айнагур.
— Живёт, — ответил Ральд и перевёл разговор на другую тему.
Вскоре в замке появился Гильдар, молодой ваятель, которому заказали фигуры для Павильона Цветов. И злоба, без того раздиравшая душу Айнагура, выросла чуть ли не вдвое. У Ральда появился друг. Он и раньше предпочитал художников и артистов всем, кто жил, гостил или просто бывал в замке, а к Гильдару привязался, как к старшему брату. Похоже, ему и впрямь было с ним интереснее, чем с Гурдом и Вальгом.
— Он с тобой невежлив, — сердито говорил Айнагур. — Ты всё-таки сын лимнарга.
Ральд смотрел на него удивлённо.
— В чём заключается его невежливость? В том, что он не умеет улыбаться и любезничать, как заправский придворный, если у него голова занята мыслями о работе, новыми идеями? Поверь, Айнагур, художники — народ особый. Не стоит судить о них, как о других.
Так. Значит, Гильдар особенный. Этот хмурый долговязый парень из Вириндорна, из которого и слова не вытянешь, который только сидит в мастерской и, сцепив зубы, целыми днями долбит свой паршивый камень и даже на балы является с каменной пылью в волосах… Он особенный! А на балы он является, только если Ральд его очень попросит. Этот каменотёс, видите ли, так увлечён своей работой. Сын лимнарга уговаривает его прийти на карнавал или на представление. А если он и почтит окружающих своим присутствием, то шатается насупленный и на всех натыкается, будто никого не видит.
— Он весь в работе, — говорил Ральд. — Это необыкновенный человек. Понимаешь, он живёт в своём мире. В мире, который он сам создаёт.
— А этот мир и видеть не хочет?
— Ну почему? С ним очень интересно поговорить, если он не занят.
— А он даже бывает не занят?
Айнагур злился. Гильдар для Ральда — необыкновенный, а он так, один из многих. Вот и вся награда за любовь и преданность.
Но ведь он не просил у тебя ни любви, ни преданности, твердил Айнагуру внутренний голос. Он же никогда ничего у тебя не просил. Это ты просил, и он дал. Он позволил себя любить. Разве этого мало?