Черный ангел
Шрифт:
— Хорошо, — сказал Лот. — Как быстро вы беретесь исполнить договор?
— На всякий случай, давайте возьмем за крайний срок три дня, — ответил Джонс. — Хотя я думаю, что все будет кончено… — он бросил быстрый взгляд на висевшие между холодильником и кухонным шкафчиком часы. — Сегодня к вечеру. До заката все будет улажено.
— Очень хорошо, — сказал Лот и встал, показывая, что беседа завершена. — Пойдемте, я провожу вас.
Он проводил взглядом сухощавую фигурку, бодро шагавшую по дороге к воротам.
«Темный парень», подумал Лот. — «Из какого закоулка ада он вынырнул?»
Однако
Лот вернулся в кухню, заглянул в холодильник. Баночка жареных осьминогов — деликатес, который они привезли из Анапы — сиротливо жалась в углу. В другом скучали полкастрюли вареной картошки и банка темного пива. Лот не очень любил морепродукты. Но привередничать не приходилось. Он выложил картошку на единственную чистую тарелку, которую не без труда обнаружил в посудном шкафу. Пока картошка разогревалась в микроволновке, Лот открыл консервы. Нашелся даже кусок хлеба.
Закончив свою скудную трапезу, Тачстоун отнес посуду в раковину. Тарелка увенчала собой гору сложной формы, которая уже высилась там. Пока Лот ел, начался дождь. Тачстоун поднялся на второй этаж. Он растянулся на диване в гостевой комнате и принялся слушать, как капли барабанят по крыше над его головой. Как и всякий человек в подобной ситуации, Тачстоун чувствовал тихую радость оттого, что удалось выйти живым из такой чудовищной переделки. Но Лот ощущал и тень тоски, что уже стояла на пороге.
Пусть даже Джонсу понадобится три дня, чтобы убить Карла и Брюн.
«Но чем мне жить дальше?», думал Лот.
У него ничего не осталось. Некого любить, некого ненавидеть. Оставалось только передать дела брату и уйти на покой, как Лот и мечтал. Но теперь отдых, которого Тачстоун так жаждал, обернулся чудовищной пустотой.
Одиночеством, равного которому Лот не испытывал никогда в жизни.
В ворота кто-то позвонил. Система оповещения была проведена по всему дому, и открыть ворота можно было из любой комнаты. Лот подумал, что это Ирвинг.
Посадник поднялся на локтях, чтобы его голос долетел до микрофона, и на всякий случай спросил:
— Кто там?
Большая часть новгородцев, отложив свои болячки на потом, отправилась на отпевание Брюн. А уж после отпевания, которое Эрик то же не преминул посмотреть по небольшому телевизору, стоявшему в лаборатории, все забились по своим норкам. По этой причине прием сегодня был вялый. Однако Эрик не уходил домой. Скорее по привычке, чем действительно надеясь на визит какого-нибудь пациента. Да и в давке многих помяли, это было видно на крохотном экране телевизора. Городские клиники наверняка переполнены. Кто-то из пострадавших, посостоятельнее, мог предпочесть спокойствие и уют частной клиники Небеснова толкучке и истерике, сейчас наверняка царившей в поликлиниках.
Эрик, в отличие от большинства новгородцев, не отличался суеверностью. Сказывалась разница в уровне образования. Для Химмельзона было очевидно, что Брюн с самого начала прикинулась мертвой. Когда Ирвинг плеснул водой ей в лицо, Брюн еще сдержалась. Но когда младший Тачстоун полез с ней с колом, тут уж любой на ее месте начал бы защищаться. Если пробить осиновым колом сердце вполне
Курт Эйхманн, его двоюродный брат, почти в одиночку разнес здание десятиэтажной гостиницы. К помощи технологических костылей, созданных цивилизацией, Эйхманн не прибегал. Он использовал в качестве оружия лишь себя самого.
Гораздо интереснее был вопрос, зачем Карлу и Брюн понадобился этот дешевый фарс.
Но на этот вопрос Эрик не нашел ответа, сколько ни ломал голову.
Он решил немного отвлечься. Старый врач прошел в приемную. Он отпустил Татьяну на отпевание. Помощница уже отзвонилась, что цела и невредима, но просила разрешения не выходить сегодня на работу. Каковое разрешение и было ей милостиво дано. Эрик взял на столике свежую газету. В «Цветах метели» специально выписывали две-три штуки самых популярных для посетителей. Устроившись в уютном кресле, Небеснов принялся за чтение.
«Динозавр-мутант напал на аборигена в Австралии», гласил заголовок на первой странице. Далее шла заметка о том, что в связи с резким изменением климата, повышением радиационного фона и прочая, и прочая, кладка тринодонов, обнаруженная неподалеку от Микатара, рядом с озером Эннен, оказалась жизнеспособной. Тем более, что ученые чем-то облучали огромные яйца, проводили над ними какие-то опыты. Из яиц повылупилась куча монстров-мутантов. Чудовища сожрали учёных и сейчас с боями движутся в сторону побережья, сообщалось в статье.
Эрик поморщился. Бабушка Марго была из России. И ее внучка разбиралась в классиках русской литературы. Как-то Марго, смеясь, пересказала мужу «Роковые яйца» Булгакова. Судя по заметке, кого-то из соотечественников великого писателя занесло и в далекую Австралию. Теперь этот злополучный русский сходил там с ума от скуки. «Надо будет отказаться от подписки на эту газету», подумал Эрик.
Колокольчик над дверью нежно звякнул. Химмельзон поднял глаза. На пороге стояла девушка спортивного телосложения. Яркий летний топик хорошо сочетался с длинной, широкой светлой юбкой. Светлые кудри посетительницы сияли на солнце, словно были сделаны из тончайшей платиновой проволоки. Большие пряжки на светлых туфлях были украшены множеством прозрачных камушков.
— Вы — последний? — доброжелательно улыбаясь Эрику, осведомилась девушка.
Химмельзон откашлялся.
— Я — владелец клиники, — сказал он. — Просто нет никого. Вот я решил скоротать время за газеткой.
— Понятно, — сказала девушка. — А вы проводите генетическую экспертизу? Делаете тесты на отцовство, проще говоря?
Эрик вздрогнул и посмотрел на гостью повнимательнее. Девушка как девушка.
— Только в исключительных случаях, — сказал он. — Это очень дорого.
— Я заплачу, — сказала посетительница серьезно.