Черный Август
Шрифт:
– Торнадо, – пробормотал он, вздохнул с облегчением и расслабился.
Все ящики были вытащены, а их содержимое вывалено на пол. Повсюду была разбросана одежда Аньезе. Тротти заметил меховую накидку, которую подарил ей более тридцати лет назад. Накидка была разодрана. Разлитый кофе, выжженные сигаретами пятна на ковре, сорванные занавески.
– Похоже, ваши гости уже ушли, комиссар. – Пизанелли опустил руки. – Вдоволь повеселившись.
– Ева, – промолвил Тротти.
– Ваша домработница? – ухмыльнулся Пизанелли.
– Уругвайская проститутка.
– А
– Ни разу не говорил, что ты мне друг, Пизанелли.
Кто-то стащил с постели матрасы и вспорол их ножом. Подушки выпотрошили, и когда Тротти обходил вокруг кровати, в воздух взвились легкие перья. Тротти нагнулся и поднял с пола треснутую рамку фотографии.
Аньезе, Тротти и Пьоппи на вилле Ондина на озере Гарда – счастливые мать, отец и дочь, улыбающиеся в фотокамеру. Лето 1967 года.
– Я познакомился с ней несколько месяцев тому назад. – Поглядев на разорванные простыни, перья и валяющуюся одежду, Тротти покачал головой. Телефонный шнур из розетки выдернули. – Она сказала, что приехала сюда, в Италию, потому что в Уругвае ей предложили здесь работу. Думала, что будет вести занятия аэробикой в оздоровительном центре в Милане. И сможет посылать кое-какие деньги маленькому сыну домой.
– Вот вам и аэробика.
Они пошли на кухню.
На полу валялись тарелки и прочая кухонная утварь. Из крана в раковину текла вода. Пахло уксусом.
На холодильнике как ни в чем не бывало нелепо тикал будильник.
– В квартире пусто, – сказал Пизанелли. – Кто бы сюда ни заходил, а никого уже нет.
Наступив на разбитую тарелку, Тротти подошел к раковине и завернул кран.
– Интересно, как они ее нашли? Бедняга.
– Она ведь подходила к телефону.
Тротти вдруг почувствовал сильную усталость. Он положил трость на пол и опустился на стул.
– А почему уругвайка, комиссар?
– Сицилийцы теперь занимаются другими вещами. Перешли на контрабанду наркотиков, наркобизнес, где доходы побольше. В Милане сейчас проституция главным образом в руках уругвайцев. В Женеве – китайцы и нигерийцы. Там, откуда ушли сицилийцы, появились новые мафии.
– Вы встретились с ней в Милане?
Тротти никак не мог перевести дыхание.
– Какой бардак!
– Вот не думал, что вы ездите развлекаться в Милан, комиссар.
– Думай что хочешь, Пизанелли.
– Вам показалось, что вы сможете ей помочь? Что сможете спасти шлюху?
Тротти повертел головой. В руке он все еще держал снимок, сделанный на вилле Ондина. Он встал и положил его на холодильник рядом с будильником.
Пизанелли веселился:
– Комиссар Тротти ездит в Милан и пользуется услугами экзотических проституток.
Отдышавшись, Тротти склонился над раковиной.
– Ева хотела вернуться в Южную Америку и надеялась, что я смогу ей помочь.
– А в постели как она?
– Пизанелли, не всем же вечно тридцать лет…
– Что теперь делать будете, комиссар?
– Ничего. Во всяком случае, сейчас. Поужинаю с тобой и Анной, а завтра
В дверях появилась человеческая фигура.
Пизанелли машинально поднял свою плохонькую «беретту».
– Не стреляйте в меня.
– А вы меня не искушайте.
На южном лице появилась снисходительная улыбка. Темные глаза уставились на Тротти.
– Комиссар Тротти из уголовной полиции?
Мужчина был высоким и смуглым, на нем были черный берет и кожаная куртка.
Вертолет накренился, и Тротти, поглядев через выпуклый дымчатый иллюминатор из плексигласа, увидел растянувшуюся вдоль Адриатического побережья вереницу огней. Сквозь рев двигателя пилот выкрикнул: «Комаккьо!» Большим пальцем он указывал вниз.
Вертолет снова накренился, ухнул вниз и вскоре начал снижаться. На земле прожекторы освещали дамбу. Пилот что-то говорил в микрофон, а Тротти сидел, вцепившись в алюминиевые ручки сиденья, и пытался сосредоточить внимание на светившемся перед ним щите с приборами. Казалось, вертолет, повиснув в ночной пустоте под своим винтом, раскачивается из стороны в сторону. Луч белого света изливался из него на землю.
Вертолет приземлился, и кто-то открыл рядом с Тротти дверь, приглашая его ступить на трап. На темном фюзеляже машины белыми буквами было означено: «Карабинеры». Огромный винт над головой мало-помалу замедлял движение, и рев его становился все тише. Тротти инстинктивно пригнулся.
Порыв ветра взлохматил ему волосы.
– Полковник Спадано ожидает вас.
– Полковник? – переспросил Тротти.
Поток воздуха от лопастей винта норовил сорвать с него одежду. Тротти шел вдоль дамбы в сопровождении карабинера в полевой форме.
На дамбе стояло несколько служебных автомобилей. Установленные на ней небольшие прожекторы были направлены вниз. Ослепительные лучи света вонзались в мрачную желтоватую воду канала. В двух машинах сидели люди; в небо поднималось несколько гибких антенн. Из металлических раций доносились звуки искаженных человеческих голосов.
Тротти поймал себя на том, что любуется организованностью карабинеров. Той четкостью и эффективностью работы, которой у государственной полиции и в помине не было. И впечатляющей и немного пугающей целеустремленностью их действий.
Тут же, отчасти скрытый темнотой, стоял передвижной кран. В его кабине сидел мужчина и манипулировал рычагами.
Напротив, на другом берегу канала, стоял карабинер и отдавал распоряжения по портативной радиостанции.
– Рад тебя видеть, Тротти.
– А-а, слава Богу.
Спадано был невысок. Одет он был не в форму карабинера, а в вечерний костюм, накрахмаленную белую рубашку с красным галстуком-бабочкой, который сейчас свободно болтался у расстегнутого ворота. Костюмные брюки были заправлены в высокие сапоги. Косые отблески света отражались в его серых глазах. Зачесанные назад очень короткие волосы, седеющие виски.