Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
– Прошу простить мою дерзость, о изобильный добродетелями, - оказалось, что языкатый Дрона уже стоит рядом и обращается к брахману-наставнику.
– Но по моему скромному разумению, здесь изображен обряд Хома [82] в новолуние, о чем говорит верхний символ?
Действительно, на утрамбованной площадке при помощи камней, веточек, плошек с маслом и глиняных фигурок был выложен план совершения обряда, и вычерненный знак Месяца говорил о времени его проведения.
82
Хома -
– Совершенно верно, мой юный знаток гимнов, - подтвердил наставник, а Друпада сразу воспрял духом и гордо подбоченился: план обряда он выложил сам, почти без посторонней помощи, и Учитель часом ранее похвалил его за это.
– Превосходно, вне сомнений, превосходно, - Дрона приблизился к площадке и стал разглядывать работу царевича.
– Если не считать, что Южный Огнь Предков в новолуние должен гореть еще южнее, дабы расстояния между всеми тремя жертвенниками совпадали… А так - выше всяческих похвал.
И уверенно передвинул бусину из травленого сердолика, изображавшую Южный Огнь, на ладонь вниз.
– Вот тут ты ошибаешься, мальчик, - покачал головой брахман, сдерживая улыбку.
– Символ лежал как раз там, где нужно. Будь добр, верни все на прежнее место…
Друпада с чувством превосходства взглянул на мозгляка и преисполнился величия, как подобает царевичу-Панчалийцу, сведущему в обрядах. Не чета всяким брахманам-самозванцам, способным только как попугаи бубнить себе под нос гимны. Тут тебе не Веды зубрить, тупица, тут головой думать надо!
– Нет, я прав.
– Мальчик спокойно смотрел в лицо молодого учителя, не моргая, а его толстенький отец, казалось, откровенно забавлялся, наблюдая за этой сценой.
– Мальчик действительно прав,.- тихо прозвучало совсем рядом.
Обернувшись, царевич Друпада узрел главу обители - седобородого Хотравахану - и поспешил благоговейно склониться перед старцем, тронув кончиками пальцев прах под ногами мудреца.
Остальные сделали то же самое.
– Мальчик подметил верно, - повторил старик.
– В новолуние Южный Огнь Предков должен располагаться именно так. Но только в день новолуния. Мы с вами этого еще не проходили.
– Твой сын умен не по годам. Да и ведомо ему многое, что известно не всякому опытному брахману.
– Хотравахана приветливо улыбался, но глаза старика оставались серьезными.
Расположась в холодке манговой рощи и потягивая молоко из высоких серебряных кубков - дар отца Друпады предназначался явно для иных напитков, - двое мудрецов предавались беседе.
– Уж не в заоблачных ли сферах постигал он премудрости обрядов?
– Голос Хотраваханы оставался по-прежнему ровным и почти безразличным, но этот тон не мог обмануть Жаворонка.
Впрочем, глава Шальвапурской обители и не собирался никого обманывать.
– Ты всегда славился своей прозорливостью, о источник спасения, - уклонился от прямого ответа Жаворонок, прибегнув к витиеватой речи как к лучшему способу не сказать ни "да", ни "нет".
– Волею
– А стрельбе из лука я его лично обучу.
– Лучики-паутинки брызнули во все стороны, испугавшись блеска старческого взора.
– То-то посмеемся, Жаворонок!
– Посмеемся, смех угоден богам и приятен душе… Говорят, у тебя воспитывается панчалийский царевич?
Хотравахана не ответил, да ответа и не требовалось. Какое там "говорят", когда Жаворонок видел Панчалийца воочию!
– И его, само собой, обучают не только смирению и гимнам. Мне почему-то кажется, если правильно подойти к воеводам юного Друпады, они согласятся взять в науку еще одного ученика. А там видно будет.
Хотравахана долго молчал. Отставив молоко, чертил в пыли странные узоры, медленно водя подобранной тростинкой.
– Снова отец из сыновней глины игрушки лепит? Судьбу наперед расписать хочешь, как на пальмовых листьях? Когда ты угомонишься, Жаворонок?!
– На сей раз старик не сумел сдержаться, и в голосе его прозвучал упрек.
– Ты знаешь, что мой отец, Наставник Богов, проклял меня после того раза?
– еле слышно спросил Жаворонок.
– Знаю.
– А знаешь, как звучало его проклятие?
– Нет. И не хочу знать.
– Выслушай, раз смеешь упрекать. "Так пусть же тебе отныне удается все, что ты задумаешь, несчастный!" Да, именно так сказал мой отец. Но если я хочу, чтобы мой второй сын, Дрона, воплотил в себе идеал обеих высших варн, - я что, желаю зла сыну?! Ответь! Молчишь… Правильно делаешь. Я проклят? Пускай проклятие Брихаса поможет мне! И его собственному внуку.
– Твоими бы устами… - вздохнул Хотравахана.
– Хорошо. Я возьму Дрону в обучение. И замолвлю за него словцо перед панчалийскими воеводами. Все сбудется, все тебе удастся, беспокойный ты Жаворонок! И отцово проклятие тут ни при чем… хотя проклясть тебя страшнее, чем сделал это искушенный Брихас, не сумел бы даже я. Ладно, оставим… Прежде чем мы расстанемся, подумай о другом. Проклятие в любом случае остается проклятием, даже если тебе оно кажется благословением. Это лишь означает, что все имеет свою оборотную сторону. Ты хочешь, чтобы твой сын вырос вторым Рамой-с-Топором? Или даже первым?
Жаворонок только кивнул в ответ.
– Ты считаешь, что это благо для него и других? Мудрость и сила, отвага и смирение - в одном человеке? Орел и змея в одной упряжке?! Я знаком с Рамой ближе любого из смертных, и если ты считаешь его счастливейшим из людей… Чего ты хочешь для сына Жаворонок: счастья или славы? Не боишься ли, что. Дрона вырастет слишком великим? Слишком великим для человека?
Жаворонок кусал губы, глядя в опустевший кубок.
– Я очень надеюсь, что ошибся, - глухо закончил старик.
– Пусть твой сын вырастет именно таким каким хочешь его видеть ты… вторым, первым, единственным! Увы, я редко ошибаюсь.