Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
– Пойдем, - вдруг приказал Шарадван, хлопая себя по лбу и поднимаясь.
– Куда?
Я лениво сморщил нос, демонстрируя явное нежелание тащиться куда бы то ни было в этакую жару. И в сотый раз отметил: когда Шарадван садится и когда Шарадван встает - это два совершенно разных человека. Опускается грузная туша, плюхается горным оползнем, скамья или табурет содрогается в страхе, грозя рассыпаться под тяжестью махины, встает же завистник Рамы-с-Топором легко и пружинисто, словно разом сбросив половину веса, приобретя взамен сноровку матерого тигра.
Интересно, когда он притворяется -садясь
Всегда?
– Давай, давай, Жаворонок!
– Шарадван был неумолим, и чаша с медвянкой словно сама собой выпорхнула у меня из пальцев.
– Летим, птичка, интересное покажу…
Он выглядел чуть-чуть навеселе, как если бы мы пили не безобидный медовый напиток, а гауду из сладкой патоки - что в полдень приравнивалось к самоубийству. Даже в раю, даже во внешнем дворе "Приюта…". Нет уж, мы люди смирные и даже смиренные, мы лучше возьмем-ка чашу заново и нальем…
Да куда он меня тащит?!
– Эй, приятель, я тебе что, куль с толокном? А ну пусти сейчас же!
Все мои возражения натыкались на гранитную стену Шарадванова молчания. Ручища размером с изрядный окорок ласково обняла меня за плечи, увлекая за собой почище удавки Адского Князя - и мне оставалось только споро перебирать ногами и ругаться вполголоса, стараясь не прикусить собственный язык.
Вскоре мы оказались во внутреннем дворике, отведенном под детскую. Тут, в загородке из расщепленных стволов бамбука, тесно перевитых лианами-мад-хави с гроздьями кремовых соцветий, резвились наши чада. Наши маленькие Брахманчики-из-Ларчиков. Наши замечательные Дрона, Крипа и Крипи, рыбки наши, телятки и кошечки наши, детки безматерные… нет, безмамины…
Тьфу ты пропасть! Похоже, приступ ложного опьянения у Шарадвана оказался заразным.
– Да зачем ты меня сюда приволок, Вира-Майна [77] ?
– Мы наконец остановились, и я смог возмутиться как положено, а не на бегу.
– Смотри, - коротко отрезал Шарадван, на всякий случай оставляя свою лапу на прежнем месте.
– Я тебе еще вчера хотел показать, да забыл…
Чувствуя себя последним идиотом, я уставился на загородку.
А что, у меня был выбор?
77
Вира-Майна - в телохранителях у Шивы-Разрушителя слились два великана, одного из которых звали Вира, а второго - Майна.
Девочка, не предусмотренная замыслом Опекуна Мира, сидела в углу и игралась ониксовым фазанчиком-свистулькой. В горле фазанчика нежно булькало от каждого встряхивания, и Крипи визжала от восторга, роняя игрушку в пыль. Единственное, что меня хоть как-то заинтересовало, - пыль не приставала к свистульке, и девочка могла снова совать ее в рот без опаски подавиться и закашляться.
Небось умники из свитских Опекуна расстарались!
Мальчики же вперевалочку бродили друг вокруг друга, вполголоса лепеча детскую несуразицу. Я минуты три-четыре разглядывал их с законным умилением, после чего понимание взяло меня за шиворот и легонько встряхнуло.
Лапа Шарадвана была здесь абсолютно ни при чем.
– Пошел… - забормотал я, косясь попеременно то на мальчишек (сверху вниз), то на Шарадвана (снизу вверх).
–
– Еще со вчера, - буркнул Шарадван, сдерживая ухмылку.
– Вместе пошли, твой и мой… Ну, Жаворонок, сообразил?
Я сообразил. Я очень даже сообразил - и почти сразу. Для этого не надо быть опытной мамашей, взрастившей дюжину голопузых чад. Если десятимесячному ходить рановато, но все-таки чудом это называть не стоит, то полугодовалому Дроне… Вместе, значит, пошли?!
– Опекуну докладывал?
– Не-а… - В рыке Шарадвана проскользнула смутная растерянность.
– Сперва тебе решил. Эх ты, птица-Жаворонок, слепыш полуденный, смотришь и не видишь… Ну, разуй глаза, приглядись!
Я честно пригляделся.
Мальчики ходили, как обычно ходят все маленькие дети, но при этом слегка со странностями. Вон, мой Дрона ковыляет себе вперевалочку, а ноги расставлены так широко, что вообще непонятно: почему он не валится на спину при первом же шаге? А он не валится, он бродит вокруг своего старшего приятеля, надувая щеки, и вдруг припадает то на одну, то на другую ножку или вообще скакнет бодливым теленком и руками перед собой машет. Я тихо засмеялся, видя сыновние шалости, и отметил про себя ту же повадку за Шарадвановым мальцом. Его Крипа повторял выходки моего сына одну за другой, а потом вдруг заплакал и начал прыгать на левой ноге, рыдая все горше и горше.
От крытого павильона к детям бросилась апсара-нянька. Она мигом оказалась в загородке, и вскоре вся троица детей столпилась вокруг райской красавицы, играя в какую-то незнакомую мне игру.
– Ну?
– спросил Шарадван.
Чего он ждал от меня? Я пожал плечами (в привычку входит, что ли?) и демонстративно уставился на собрата по "Приюту…".
– Это десять позиций для стрельбы из "Маха-дханур", большого лука, - тихо сказал Шарадван, глядя мимо меня.
– Дханур-Веда, раздел "Основы", главы со второй по седьмую. Рисунки с пояснениями. Смотри, Жаворонок…
Он вдруг свел ладони перед лбом, словно приветствуя царя или наставника, потом легко взмахнул руками, как журавль крыльями, и шагнул вперед. Грузное тело Шарадвана превратилось в надутый воздухом пузырь… в ствол гималайского кедра… метнулось хохлатой ласточкой, растеклось вязкой смолой, затвердело куском нефрита… И руки: даже мне, непосвященному, было отчетливо видно, как Шарадван хватает огромный лук, натягивает тетиву, стрелы одна за другой упираются выемками в витые жилы, потоком срываются в воздух и летят, летят, пока руки Шарадвана продолжают вечный и прекрасный танец!
Я моргнул, и все кончилось.
Шарадван стоял передо мной, грустно улыбаясь.
– Три года учился, - ровным голосом сообщил он, будто не скакал только что диким зверем, а по-прежнему сидел на скамье в беседке.
– Каждый день, с утра до вечера. А вчера пришел сюда, на детишек гляжу - и вдруг скучно стало. Дай, думаю, вспомню молодость. Танцую, весь десяток трижды крутанул, закончил, а они на меня смотрят. Игрушки бросили, молчат и смотрят. Все, даже девчонка. И я на них смотрю, дурак дураком. А потом уходить собрался, от калитки глянул через плечо: встали. Сперва твой Дрона, за ним - мои. И зашагали. Да не просто зашагали… Дошло, птица-Жаворонок?