Черный берет и чудище морское
Шрифт:
Ада хочет, чтобы он вернулся в Лос-Анджелес и зарабатывал деньги прежним образом, но для него обратной дороги нет. Она не понимает, что для Радомски месть – это тоже часть бизнеса.
А ведь неспроста Ада с Дэном и Марой тут появились… как только китайцы дали контракт на обслуживание приисков в конголезской провинции Северное Киву.
Только не хмелеть. Едва он доберется до точки доступа, то выйдет с планшетника на сервер авиакомпании и возьмет билет до Гонконга. Этот самолет вылетит на час раньше, чем тот, на котором Ада и Мара усвистят в Штаты.
Дальнейшее произошло легко и быстро… он сообразил что-то, когда было поздно. Только что стоял у леера и вдруг перелетел через него и оказался в воде. На руках – пластиковые наручники, шнурки на кроссовках связывают левую и правую ногу. Быстро же чертовки сработали – Мара вообще Джеймс Бонд в бикини. Тьфу, о какой херне он сейчас думает – а ведь уже идет на дно.
Если он попытается всплыть, то сразу получит какой-нибудь железякой по голове или деревяшкой – что немногим лучше – а не попытается… через полминуты станет больно, потом он захлебнется.
Но настала пустота, тишина, гиацинтовая бездна; несколько щелчков и она потрескалась, в трещины вошел вихрь, в котором угадывалось изгибающееся змеевидное тело, плавники, гребень и фиолетовый зев. Вихрь поволок Келлера и выбросил его на поверхность… Наручники уже не сковывали его – их словно перекусили, кроссовок на ногах не было. Катер с киллершами дрейфовал в каких-то двух десятках метров.
Келлер подплыл к нему в районе кормы и осторожно выбрался на палубу. Пошел по направлению к рулевой кабине.
– Коммандер, всё в порядке, – услышал он голос Мары, говорившей по телефону спутниковой связи. – Борис отправился кормить собой крабов. Рыжая сидит пока в каюте, но учитывая ее послужной список, скоро совладает со своими чувствами.
Когда Келлер вошел в рулевую, Мара успела обернуться, но ствол достать не смогла, получив огнетушителем по голове.
На шум выглянула Ада.
– Привет, Рыжая, – сказал Келлер, встретив ее около выхода из каюты с трофейным пистолетом.
– Будешь стрелять, муженек? – по её наглой интонации и самообладанию он окончательно понял, что Ада и есть Рыжая.
– Не надейся. Где вы ликвидировали Лазаревича? И сколько было времени на часах? Не врать мне.
– На одесском пляже Отрада. Около семи вечера. А что ты так обеспокоился?
– Тело его видели?
– После того, как утонул – нет. А до того видели и ещё как. Он был симпатичным парнем, не чета тебе… И что ты теперь со мной сделаешь, милый?
– Ничего, ты сама прямиком направляешься в ад вместе со своей подружкой. А я попробую соскочить.
Встреча с прошлым
Пришлось немало заплатить, прежде чем узнал, куда «Скорая» доставила тело, вытащенное милицией из воды на пляже Отрада такого-то числа в такой-то час. Откопал, что в Первую городскую больницу. В ее архиве нашлась история болезни – пролежав две недели в реанимации, Лазаревич не умер, через месяц он покинул больницу
Что ж, Таганрог так Таганрог…
Еще с улицы Келлер увидел женщину, что хлопотала по хозяйству во дворе дома, где должен проживать Лазаревич. Сразу отметил, что похожая на Аду. Волосы, правда, несколько посветлее, а лицо, пожалуй, попроще.
– Здравствуйте, вы кто? – спросила она, когда Борис постучал в калитку.
– Знакомый Ивана, служил когда-то под его началом.
– Он мне говорил, что в ближайшие дни придёт кто-то из старых знакомых. Поднимитесь на второй этаж .
Келлер поднялся по скрипучей лестнице, прошел по темному коридору и в бедно обставленной комнате увидел человека в инвалидном кресле. Лазаревича было трудно узнать – опустившиеся плечи, запавшие щеки, стекляшка на месте левого глаза, конечности, истончавшие из-за атрофии мышц.
– Боря, ты садись, вон в то кресло, кота можешь выбросить… Когда ты понял, что я жив, то наверное удивился. Но я не восставший из ада. Четвертая пуля прошла через глаз, однако угол выстрела оказался не слишком удачным. Мозг был задет, но не разрушен. Так что даже выстрел в упор не гарантирует успеха: Бартини – прав, всегда есть запасной путь… Кстати, та рыжая девушка, что пасла меня в поезде и жучок поставила, она мне еще телефончик подбросила. Я потом проверил – номерок кладбища. Но гражданка ошиблась, он мне пока не пригодился.
– Иван, её звали Ада и она стала моей женой.
У Лазаревича дрогнула щека – намек на улыбку, что ли?
– Передавай ей привет, Борис. Она ведь тоже жертва обстоятельств, сложись иначе судьба – её и страны – наверное, была бы спортсменкой, комсомолкой.
– Я от этой несостоявшейся спортсменки еле ноги унёс, точнее уплыл. Так что, извините, Иван Аркадьевич, привет передать не могу… А что было потом?
– Почему я всё же не откинулся после купания в Отраде? «Есть на нашей улице больничка…», там это был совершенно доступный вариант. С пробитым черепом, поврежденным позвоночником и парализованной ногой. Да потому что появилась докторша Рая – собственно, ее звали иначе, но к имени, которое я ей дал, она привыкла. Любовь и долг сводят также как ненависть и месть.
Келлер положил на стол амулет.
– Вот отбил ваш трофей у одного нехорошего типа… Это своего рода атомные часы, очень точные, но иногда они останавливаются, иногда идут вспять. Когда на вас находятся. Иван, а вы-то сами не… оборотень случаем?
– Ты что-то отрицательное в это слово вкладываешь? Типа Змей Горыныч?
– Что-то описательное. Финист ясным соколом оборачивался, а вполне положительная царевна то лягушкой, то лебедушкой. И народ только радовался: «можем, когда захотим». Но как это возможно, быть одновременно и человеком, и неким завром, вымершим, по идее, десятки миллионов лет назад?